Геннадий Мещеряков - У Большой и Малой речек. Песни, принесенные ветром Заволжья

Огонь и крик со всех сторон,

Мрак, недостаточно света,

Непрекращающийся стон.

Шагаю вместе с Сатаною

Степенно и не спеша,

В котле, кипящем предо мною,

Вдруг, Колымовича душа

Взлетела и вопит истошно:

– Ты черту подскажи, пиит,

Что воровал я не нарочно

И в детстве не всегда был сыт.

Законным вором с разрешенья

Ивана палого я стал,

Нас парят, жарят с вдохновеньем,

А он, судачат, в рай попал.

Говорю ему: о рае

Дезинформация была,

На ложках, да, Иван играет,

На раскаленных до бела.

Кричит же так, кровь стынет в жилах,

Если сравнить с ним, ты поешь,

Недобро на земле вы жили,

В основе ваших действий ложь.

– Мы – черти, нам бы только гадость

Или злодейство совершить,

Когда вы воете, мы рады,

Не надо было так грешить, —

Воскликнул Сатана и ловко,

Что делать, видимо, привык,

Древес смолистых заготовку

Подбросил в огненный язык.

И снова рев, и снова стоны,

Чечетки на сковороде,

Губастых много из притонов,

Насильников полно везде.

А вот душителей свободы

И тех, кто отбирал права,

Оставшиеся у народа,

Пускают чаще на дрова.

В аду, конечно, нет курортов

И никаких поблажек нет,

У тех же, кто отмечен чертом

При появлении на свет,

Есть льгота, они сами могут

Вид наказаний выбирать,

Однако разницы немного,

Жар, кипяток – одно орать.

Я показал на Михаила,

Его все знают хорошо,

Визжал он так, что жалко было,

Но что визжал? Процесс пошел!

А прыгал как, повыше пара,

Подумаешь: над ним батут,

Если ему такая кара,

Что будет для другого тут.

Известный режиссер пытался

Всё в Преисподней похвалить,

Без крика в кипятке купался,

Норовясь его отпить.

Хвалебны на земле любили,

А под землей – не повезло,

Дровишек черти подложили

Еще в костер ему назло.

У другого, метр ростом,

В плечах – вершок, быть может, два,

И шеи не было просто,

Торчала только голова.

Да, из котла, откуда боле,

Хотя и должность занимал,

Не знал об отомщеньи что ли,

Когда чужое воровал?

А за дворцы на пляжах дальних

Насыпать соль могли в котел,

Ему бы в исповедальню

И лбом удариться о пол.

И хорошо, что в Преисподней

Привыкли по старике жить,

Без творчества – так удобней,

Мозгой не надо шевелить.

Да, да, мозгой, а не мозгами,

То есть извилиной, она

Всего одна между рогами,

Чуть креативней Сатана.

Он хмурится и произносит:

– Как смело рассуждаешь ты,

Когда не вслух. Если разносит,

Могу и закрутить болты.

Вот дам команду, и вприсядку

Запляшешь на сковороде.

Ладно, сказал так для порядка,

Он должен быть всегда, везде.

Ты думаешь, в раю все можно,

Законы действуют и там,

Допусти неосторожность,

Пройдись случайно по цветам,

Иль выскажи иное мненье

Архангелам наперекор,

Другое будет отношенье,

Такой почувствуешь укор,

Что осязать его ты станешь.

В раю смиренные нужны.

Хотя, возможно, и устанешь,

Рай – сон, надоедают сны.

А грешники поступают

В ад нескончаемой толпой,

Пока ребята успевают,

Они с мозгами, не с мозгой.

И скоро коррупционеров

Будут в реакторах палить,

За то, что без стыда и меры

Стали народное тащить.

Их предлагают водородом

В распыл, в небытие пускать,

И, правильно, таких уродов

Нигде не надо принимать.

В котлы бросать их надоело,

Научным должен быть подход,

От воровства так наболело,

Сам лавы бы налил им в рот.

Сатана не в шутку злился —

Готов был насадить на рог,

Я незаметно помолился

И этим лишь себя сберег.

Говорю ему: послушай,

Глава подземных темных сил,

Мне безразлично, если души

Воров ты пустишь на распыл.

Они к купаниям вашим

Привыкли наверняка,

И это день уже вчерашний,

Не все же грешникам скакать.

Смеются попросту над вами

Сидящие сейчас в котлах,

Все время, пользуясь дровами,

Вы поубавили их страх.

Вон, тот, горбатый, тоже скачет,

Гримасу скорчил, а под ней

Ехидную улыбку прячет,

Так что пора и посмелей

Использовать достиженья

Научные сегодня вам,

И надо, по моему мненью,

На атом заменить дрова.

– Согласен, будет очень славно,

Успеем каждому воздать, —

Толкнул меня в плечо черт главный,

И я упал в свою кровать.

Все тихо, лампу не включая,

В окошке лик луны торчал,

О том, что видел, вспоминая,

Я строчки эти написал.

Хотя переживал до жути: