Анна Линина - Ангел прокажённых

И лес замрёт… и сонные коряги
Мне ангелы, где человек – как бес.
То время скорби… Опустите флаги
Веселия с поруганных небес.

Кровавой полосой заката
Горела ширь издалека,
Но тихой розовою ватой
В реке ласкались облака.

День был тяжёлый и постылый,
Тоскою, мрачностью объят,
Но кто-то в небе легкокрылый
На землю выплеснул закат.

Огонь восхода, словно грёзу,
Разжёг, тьме ночи вопреки,
Скрыл в алых всполохах берёзы
Взмахом архангельской руки.

Расплавил боль, как солнце прорубь,
Но в жалобной тиши лесной
Вдруг замер в скорби, словно голубь,
Над сокрушённой головой.

Давлел угрюмым чадом грозным
Труб заводских железный гнёт.
Но благовоний туберозы
Из сада он принёс мне мёд.

Он закачал вечерний ветер,
Что мой унёс тяжёлый вздох.
В бору жёг огоньками свечи,
Чтоб заблистал зелёный мох.

Хотел порез утишить каждый,
Укрыв прозрачной лик полян
Туникой мглы, холодной, влажной,
Чтоб снежной дымкой был я пьян.

Над высью чисто-голубою
Как патоку, пролил он свет,
Чтоб горький вопль успокоить,
Где затиханья боли нет.

Блестящей кистью с долгим, грозным,
Тяжёлым воевал он днём;
И кожу белую берёзы
Облёк он розовым огнём.

И пламень тот имеет силу
Гасить сердечный и другой,
Лихой огонь неугасимый,
Жестокий, ярый и немой,

Другой, что так к нему ревнивый,
И грудь дотла мою согрев,
Печали чадом сиротливым
В отчаяния омут вверг.

…Когда же хваткой мёртвой, прочной
Мою дремоту боль сожмёт,
Спасительной чадрою ночи
Меня он с грустью обернёт.

Ты сражённый печалью могильной,
А душа – сколько боли прошла —
Словно агнец, немой и бессильный,
Вся отмыта, как снег, добела.

Только раны разили и тело,
Струны хрупки у грешной души.
Боль – тиран, что царит без предела.
Как худую тоску задушить?

Отгремело, отжгло, отболело.
И ты жив. Всё в безличии дня,
Словно белый фарфор, разлетелось…
Как мертвец – ты глядишь на меня.

Глаз погасших луч солнца не тронет,
Как руно золотое, горит —
Но ты там, где кричат или стонут,
Задыхаясь от горьких обид.

Где молчит сильный колокол звонкий,
Где беда обрывает полёт.
И луч света, и нежный, и тонкий
В тот эфир никогда не войдёт.

Но смотри: новый день наступает,
Не окрашенный чернью годин.
Каждый звук тебе напоминает,
Что ты Бога возлюбленный сын.

Что, весенней играя капелью,
В блеск алмазный сливаясь, горя,
Солнце дня над твоей колыбелью
Улыбаясь, блистало не зря.

Так подруга, избыв твою муку,
Искупив неживую зарю,
Станет явью, кладя в твою руку
Материнскую руку свою.

Схлынет всё; новый день наступает,
И уже ты не будешь один.
Каждый звук тебе напоминает,
Что ты Бога возлюбленный сын.

Дни страшных тревог,
Печалей смертельных,
Как слёзы солёных…
Без песен и сил,
Ты стонешь – но Бог
Подаст драгоценных
Камений – и больше,
Чем ты их просил.

Ты когтя сатира,
Насмешек притонов,
Любви – раскалённей
Костров, что коптят,
Боишься, но мир
Больных, отрешённых,
Убитых, сражённых, —
И раненых ряд.

Пусть голову скорбно
Положишь на плаху,
Под коготь сатира,
Под жала стрелы,
Боль – жуткая песня,
И риза монаха,
Песнь стрел, тьму пронзивших
Духовной золы.

Зола ядовита,
Но души людские
Как солнце в ущелье,
Слетятся во мрак,
И мёртвые стены
Холодной пещеры —
Как нежное сердце,
В тебе воскресят.

И сердце положишь —
Разбухшее горько,
Кровавою птицей,
Напрасно большой,
Но феи слетятся —
Сколь вынести сможешь,
И не обратиться
В мерзавца душой.

Истерзан, измучен,
От дикости боли
Ты диким стал, витязь,
Не зная добра,
В эфире летучем
Сквозь звёзды увидишь,
Пав в омут зелёный —
Святого Петра.

А было так пошло
Твоё утешенье,
Ужимкой бездушной
Ночей-ворожей:
Есть низких и прошлых
Грехов отпущенье,
Ведь мёртвые руки
Не держат ножей!..