Зинаида Гиппиус - Стихотворения. 1911–1945

Как будто в дьявольское зеркало
взглянули мы… Оно светло,
и нас обоих исковеркало
его бездонное стекло.

Я претепло одета:
Под капором коса.
Гулять – теперь не лето –
Иду на полчаса.

Погода-то какая!
Снежок хрустит, хрустит.
Далёко бы ушла я,
А няня не велит.

Схватиться бы за санки,
Скатиться бы с горы,
Да я с Феклистой няней,
А с ней не до игры.

Противная Феклиста!
Не хочет ничего,
Вот Ваню гимназиста
Пускают одного.

Твердит: «Ты не мальчишка,
Тебе нельзя одной».
А брат приготовишка
Гуляет, как большой.

Башлык наденет рыжий,
Коньки несет, звеня,
А сам и ростом ниже,
Да и глупей меня.

Смеется: «Я направо,
Не надо мне Феклист».
Ах, как досадно, право,
Что я не гимназист!

Аркаша, Аркаша,
Во рту твоем каша,
Но что-то в тебе восхитительное.
Румян ты и сдобен,
Купидоподобен,
Как яблочко весь – ахтительное.
Поспорили ныне
Две лучших богини,
Любви твоей радостной жаждая,
И пламень твой страстный
Делить не согласны,
Всего тебя требует каждая.
Ты с ними уветлив,
Невинно кокетлив,
И спором весьма удручаешься.
Как шарушек каткий,
И нежный, и сладкий,
Меж ними приятно катаешься.
Настроил ты скиний,
Везде по богине,
Всё счастье богинь тебе вверено;
Но, схапав манатки,
Во все-то лопатки
Уехал Аркашенька в Верино.

Всё так просто, всё мне мило,
Шмель гудит, цветет сирень,
Солнце ясно восходило:
Ясный будет нынче день.

Дятел ползает на ветке…
Нет, иду, не утерплю…
Знаю, знаю, ты в беседке,
Ты, которую люблю!

Ах, любовь всегда наивна
(Если истина она),
У поительно-призывна,
Драгоценно-неумна.

И не ходит по дорогам,
Где увял сирени цвет,
Где в томленьи слишком строгом
Грезим мы о слишком многом,
О любви, которой нет.

Ах, любовь проста, как роза!
Успокоит – опьяня.
Не стыдись, моя мимоза,
Благодатного огня.

Будем ясно жить на свете,
В сердце есть на всё ответ.
Любим мы, да любят дети,
А иной любви и нет.

Целоваться б неотрывно
Там, в беседке, у реки…
Я наивен – ты наивна,
Остальное пустяки.

Остальное всё ничтожно –
Если, впрочем, не шучу.
Но об этом осторожно,
Осторожно умолчу.

В горькие дни, в часы бессонные
Боль побеждай, боль одиночества.
Верь в мечты свои озаренные:
Божьей правды живы пророчества.

Пусть небеса зеленеют низкие,
Помни мысль свою новогоднюю.
Помни, есть люди, сердцу близкие,
Веруй в любовь, в любовь Господнюю.

Стены белы в полуночный час.
Вас ли бояться, – отмены, измены?

Мило мне жизни моей движенье,
Биенье, – забвенье того, что было,

Знак переплета… Сойдутся ль, нет ли
Петли опять – но будет не так.

Тают мгновенья, пройти не хотят…
Рад я смене, пусть умирают.

Слов не надо – хотения смелы.
Белы стены поздних часов.

О, Бельгия, земля святых смертей!
Ты на кресте, но дух твой жив и волен.
И перед ним – что кровь твоих детей
И дым, и гарь воздушных колоколен?
На Польшу, близкую сестру, взгляни, –
Нет изумительней ее удела:
Безумием пылающие дни
Ей два креста судили: на одном
Ее истерзанное тело, –
Душа немая на другом.
Но сочтены часы томленья,
Господь страданий не забудет.
Голгофа – ради воскресенья,
И веруем, – да будет!

Если хочешь говорить –
Говори ясно.
Если вздумаешь любить –
Люби прекрасно.
Если делать – делай так,
Чтобы делу выйти.
Если веришь – дай мне знак,
Завяжи нити…

Люблю, люблю серебряные дни,
Без солнца – в солнце, в облачной тени.

Как риза брачная, свежа, ясна
Задумчивого моря белизна;

Колеблется туман над тихой далью,
А голос волн и ласковей, и глуше…

Такие я встречал людские души:
Овеяны серебряной печалью,

Они улыбкою озарены,
В них боль и радость вечно сплетены…