Юрий Видинеев - Под мелодии шансона. Тексты для бардовских песен. Стихи и миниатюры

так думал богатый граф,

как женщин любивший море,

имел он горячий нрав

себе и другим на горе.

Была у графа того

в далёких краях невеста,

и вот теперь у него

душа не находит места.

И рвётся душа его к той

невесте прекрасной и юной,

и граф, ослеплённый мечтой,

отправился к ней на шхуне.

Долог и труден был путь,

но графу в пути повезло,

и он не сломился ничуть

всем передрягам назло.

На шхуне вновь благодать,

а шхуна такая красавица!

«На ней бы по небу летать!

На ней бы к счастью отправиться!» —

сказала невеста восторженно,

смело шагнув на борт,

и смотрит команда встревожено,

как порт ей концы отдаёт.

«Женщин на борт не брать!» —

так издревле требует море,

но графу на это плевать,

себе и другим на горе.

Ему и сам чёрт не брат,

а они с ним связались сами,

и их курс пересёк фрегат

под чёрными парусами.

И в абордажном бою

вместе с невестой юной

нашли погибель свою

все, кто были на шхуне.

Там когда-то была благодать,

а сама шхуна была красавицей,

ей бы женщин на борт не брать,

да в морскую мечту отправиться!..

«Не берите женщин на борт!» —

так сурово требует море,

а граф не поверил, и вот,

создал такое всем горе!

Полюбила девушка моряка залётного,

Щедрого, задорного, храброго, как чёрт,

Ловит свои капельки счастья мимолётного,

Думает о миленьком ночи напролёт.

Ночка долгожданная, ночка новобрачная

Девицу-красавицу накружила всласть.

Ах, как упоительна их любовь удачная!

Ах, как беспредельна у любви той власть!

А наутро девица глянула на милого

И вскричала в ужасе: «Господи, спаси!»

Ангела-хранителя дивно белокрылого

Образок заветный миленький носил.

– Расскажи мне, милый мой, суженый и ряженый,

Образок свой с ангелом, где ты раздобыл?

– А в схватке рукопашной капитан отважный

На меня набросился, и я его убил.

Взвыла красна девица, как волчица дикая:

«Ах, какое горе! Нет ему конца!

Ах, какая жизнь теперь у меня безликая!

Муж мой! Ты убийца моего отца!».

В траурном молчании, сам себя не чуя,

Безвозвратным курсом уходил моряк

В жизнь свою мятежную, как во тьму ночную,

И над грот-бом-брамселем вился чёрный флаг.

Отец мой, как и многие отцы,

Окончив жизненный поход, «отдал концы»,

Пришвартовался к океанской глубине

И много лет уже покоится на дне.

Мой сын душой сроднился с океаном,

Он там окреп и стал отважным капитаном,

Он знал, что в океанских водах где-то

Его ждёт место для отчаянной вендетты.

Сын знал, что у убийцы его деда

Есть образок, что в целом свете лишь один,

И дед в морях всегда одерживал победы,

Пока носил тот образок свой на груди.

И вот однажды на просторах океана

Сошлись ножи в ножи два капитана:

Мой сын, не знавший, чьим ещё был сыном,

И капитан пиратской бригантины.

Они дрались средь дыма и огня,

Под грохот выстрелов, под звон ножей и сабель,

Кружилась схватка, словно стая воронья,

И содрогался в том кружении корабль.

Вот, поредели у дерущихся ряды,

Вот, тяжелы в движеньях стали руки,

Вот, кто-то просит у товарищей воды

И страшно корчится от боли и от муки.

Ручьями льётся кровь, и бродит смерть,

Выискивая новую добычу,

И нет возможности на всё это смотреть

Тому, кто к ужасам подобным непривычен.

Но продолжают биться с прежним пылом

Два одинаково бесстрашных капитана,

И вот, победа за моим осталась сыном,

В груди его врага зияет рана.

Вот, враг рванул свою рубаху на груди,

И победитель там увидел образок,

Который в целом свете лишь один,

И понял сын мой, кто пред ним быть мог.

И сын мой понял, что вендетта состоялась,

И он сказал врагу: «Тебе конец!

Тебе от деда эта вещь досталась!

Убийца ты его! Отмщён он, наконец!»

«Ты угадал», – ответил враг, вздыхая, —

«Я победил его в таком же вот бою,

Ты победил меня, теперь я умираю,

Выходит, ты мой сын и я тебя люблю!..»

Пират был мужем мне, таков мой рок,

Одну лишь только упоительную ночь,

А рано утром, обнаружив образок,

Я прогнала его из жизни своей прочь.

И вот, пират, как многие отцы,

Окончив жизненный поход, «отдал концы»,

Пришвартовался к океанской глубине

И тихо-тихо упокоился на дне.

Качнулась палуба слегка,