Александр Сорокин - В свете солнца. Сборник стихотворений

Тянулась вдаль бескрайняя дорога,
и всюда тлела едкая зола.
И смутная, животная тревога,
удушливой змеей во мне росла.

Я сам не знал, куда иду безцельно,
но трудно мне давался каждый шаг.
И чуял, я как в спину мне смертельно,
все ближе и опасней дышит Враг.

То был наверно демон преисподней,
зачатый в вечном мраке Сатаной.
И тьмой кромешной ночи окружённый,
как тень он всюду следовал за мной.

И надо мной висел на черных крыльях,
а смех его, как жуткий гром гремел!
И знал я что напрасные усилья,
едва ль облегчить смогут мой удел.

И брошенный враждебной, страшной силой,
в пустыню, средь разверзнутых могил,
взмолился я с отчаньем, о милой,
которую, так в жизни я любил.

И, словно на волшебном фотоснимке,
возникла предо мной тогда она.
И золото сияющей улыбки,
пролилось на меня, словно весна.

Увидел я в закатном свете мая,
танцющий, точеный силуэт,
И голос ее, сладко слух лаская,
мне тихо прошептал, что смерти нет.

И утонул я в солнечном сияньи,
огнем испеляющем весь мрак.
И издавая злобные стенанья,
низвергнут в бездну был мой страшный враг…

Свет утренний в окно струился нежно.
Проснулся я, издав невольный стон
Но рядом ты спала так безмятежно,
как будто тебе снился тот же сон.

Я в детстве любил шумный рокот вокзала!
Под вечер, издав оглушительный стон,
на людный перрон электричка вползала,
как будто сияющий медью дракон.

От пыльных колёс её пахло мазутом,
и я от неё отвести глаз не мог.
Названия станций, безвестных маршрутов,
казались мне музыкой дальних дорог.

Я знал день придёт, и я точно покину,
весь этот набивший оскомину быт.
В последний вагон на перроне запрыгну,
и бесповоротно здесь буду забыт.

Я был так наивен! Я жил так беспечно!
И мне довелось узнать только потом,
что мы часть себя оставляем навечно,
в том месте, где ждёт нас родительский дом.

Желтеет луна среди звездного сада,
сегодня ее цвет волшебно лучист.
Когда то вот так в небо темное глядя,
сонеты луне посвящал трубочист.

Все было уже на земле этой древней!
И разве луну я смогу удивить?
Придуманной, но не услышанной песней,
которую некому мне посвятить?

И я сам не свой в белом лунном сияньи.
Я весь поддаюсь беспричинной тоске.
От мысли, что наши мечты и желанья,
исчезнут как будто следы на песке.

Прихожу я к реке, и смотрю в отраженье,
на поверхности водной тончайшая зыбь.
Пусть река унесёт на волнах все сомненья,
о которых никак не могу могу я забыть.

Я реке расскажу все, что память тревожит.
Ведь другие меня до конца не поймут.
И река мне избыть все печали поможет,
словно камни слова в глубину упадут.

Сколько б мне не кружить, не скитаться по свету,
я к реке возвращусь, как к началу начал.
И свершив ритуал, брошу в воду монету,
может сбудется, то что я здесь загадал!

Бывает, когда на душе так паршиво,
и справиться мне не по силам с хандрой.
И тянется вечер, так странно тоскливо,
и я без конца брожу, словно больной

Раздастся звонок, и сняв трубку привычно,
услышу я голос, знакомый, родной.
Ну что, как дела? У тебя все отлично?
Давненько не виделись, что- то с тобой.

И все. Мой покой наконец- то нарушен.
Смягчится душа и оттает в тепле.
Я вдруг улыбнусь. Хоть кому-то я нужен!
А значит не зря я живу на земле.

В зной хорошо в летнем парке укрыться,
где приглушен надоедливый шум.
Пусть от проблем и забот отрешится,
хоть ненадолго встревоженный ум.

К небу вздымаются стройные клены,
и осязаем полдневный покой.
Что в этой жизни важней еще кроме,
этой минуты согласья с собой?

В парке теннисто, прохладно и сухо.
Не торопись. Тут недолго постой.
Видишь, как рой тополиного пуха,
в медленном вальсе кружит над землей?

Есть две пути, две истины, две меры!
Путь первый – себя ставить выше всех.
И жить лишь для себя, без всякой веры,
ведь если веры нет, не страшен грех.