Владимир Пеньков-Ноябрьский - Огонь поэзии

Как много на земле обетованной
прекрасных дам, что испокон веков
поэтам, самым лучшим, как ни странно,
воспеть всех женщин не хватало слов.
А разве хватит вдохновенья мысли
Богинь земных чтоб описать сполна?
Любая женщина-родник услады жизни,
и сколь не пей, не изопьёшь до дна.

Поэтам нужен жертвенный костёр,
чтоб воля мыслей жаром согревалась.
И с давних лет, прошедших, до сих пор,
им жить с огнём в соседстве удавалось.
Они бросают в пламя своих дум
к истокам правды жажду тяготенья.
И от того, издав для спора шум,
трещат стихов написанных поленья.
Но иногда, бывало, что творцам
не раз порой случалось обжигаться.
И с тем, на радость всяким подлецам,
пришлось иным с поэзией расстаться.
Поранив крылья падали они
как мотыльки на черни пепелища.
Их поглощали заревом огни,
что грели плоть людей духовно нищих.
Костра природа в сложности своей
совсем проста: отсюда находились,
средь многих жар боящихся людей,
певцы пера, на свет что так стремились.
И потому в кромешной темноте
мерцая пламя души согревает.
Всегда средь нас найдутся в жизни те,
кто вольнодумцем искры раздувает.

Мне жизнь дана лишь раз
и с этим чувством долга
я вынужден идти по улице кривой,
петлять среди домов,
а коротко ли, долго,
решает кто-то там,
за блеклой синевой.
И я, за этот раз,
обязан сделать много,
по силам или нет
не мне дано решать,
имею право лишь
избрать себе дорогу
где буду пусть хоть что,
но всё-таки свершать.
Сурово вроде бы,
и где-то чуть жестоко,
однако в этом всём
имеется свой плюс:
Ведь я, как новый день,
идущий от Востока,
таким уже сюда,
однажды, не вернусь.

Если спросят меня: «Что душе моей в радость?»
я отвечу, как есть: – « Зов дремучей тайги».
В ней и ягод лесных свежесочная сладость,
и следы у ручья молодой кабарги.
В ней кедровая падь и медвежьи берлоги,
зелень мха, словно пух, у подножья сосны,
и журчащей реки водяные пороги,
и цветение в миг пробужденья весны.
В этих дальних краях тропок хоженых мало,
здесь зверья, как нигде, и до неба рукой.
Здесь на запад ко сну солнце клонит устало,
где-то там, вдалеке, уходя на покой;
но зато, здесь, оно, зажигает зарницы
ярких красок, когда зарождается день.
И взахлёб от того распеваются птицы,
видя, как прочь ползёт ночи хмурая тень.
Мне не нужен песок побережья морского
с голой пальмой, где жжёт, полдень, словно огонь,
я хочу поутру выпить сока простого,
что с берёзы бежит звонкой каплей в ладонь.
Я люблю дальний рык изюбринных зазывов,
треск костра и ухи, запах, лижущий нос,
и озёр голубых полноводье разливов,
и хрустящий в снегах, зимних сопок, мороз.
Если спросят меня: « Что мне жизни дороже?»
Я отвечу, как есть – «Этот зелени край».
И нигде не найти в этом мире, похоже,
целомудренных мест неизведанный Рай.

Придёт весна, и днём цветущим
распустит листья старый дуб,
и видом, некогда гнетущим,
он станет впредь не так уж груб.
Он будет кудрями седыми
шуметь на утренней заре,
дивясь ростками молодыми,
что зреют в радужной поре.
Ему, берёзы, улыбаясь,
станцуют дружный хоровод,
под ветром тёплым прогибаясь,
листвой лаская небосвод.
От вида их, дуб, зеленее
и краше станет видом всем,
в приятных помыслах пьянея,
теряя голову совсем.
И чтоб иметь успех немалый,
и каждой нравиться собой,
свой облик, чуточку усталый,
он сменит кроной молодой.
Дуб будет всячески стараться
нисколько даже не скрипеть,
в подобном, стоит вам признаться,
дано не многим преуспеть.
Любви все возрасты покорны,
когда красавицы кругом,
я сам такой же, то бесспорно,
мне зов прекрасного знаком.