Станислав Анисимов - Полмгновения до встречи…

Чиновники, шуршащие идеи,

Вельможа бриллиантами блестят,

Полтинничек швейцару-лиходею,

А нищему – копейку, будет рад.

И Невского скользящие объятья,

И топоты торжественных копыт,

И модные, и старенькие платья,

И Зимнего величественный вид.

И запахи трактирного подворья

Над городом, над старой слободой,

И пьяное застолье на здоровье,

И батюшка с елейной бородой.

Церквушки и просёлочки мелькают,

То села и на санках детвора,

То варежки у Жучек отнимают,

То крутятся юлою у двора.

А зимнее успение природы –

Томительный спасительный обман.

От духоты, от шумного народа

Уснувшего имения обман.

Мелькают, словно осы дворовые,

И печи затопили, и камин,

И свечи разгорелись восковые,

И небо распахнулось. Я один.

И в тишине старинного молчанья

Под ласковые трепеты теней

Торжественное юности венчанье

И думы, и страдания о ней.

И нежной ослепительной рукою

Красавица – милее всех наград –

Из сладкого дремотного покоя

Уводит в пробуждающийся сад.

Весна заполонила все пространство,

И мир – святая божья колыбель,

А за окном скупое постоянство

И воет, надрывается метель.

***

Любовь уродством изгоняя,

Страдая, мучаясь, любя,

Мы ничего не понимаем

Ни для других, ни для себя.

Любовь не выгонишь напрасно,

Она живет, как вечный миг,

Но, если он – святой, прекрасный,

А не урододушекрик.

Но кто же может быть уродом –

Калека жалкий и простой?

Но ведь прекрасен Квазимодо,

Он многозначно непростой…

***

Вот и я превращаюсь в дверку,

В дверку в прошлое, я – глава.

Я глава или строчка крепкая,

Мера времени на слова.

Мера времени на отчаяние,

Мера времени на печаль,

Отпевание и венчание

И стремление ввысь и вдаль,

На предвиденье, на вождение,

На убожество и восход,

На невежество и сомнение,

На ракету и пароход.

На реке поселилась удочка

И сама по себе живет.

А в лесу приютилась дудочка

И сама по себе поет.

Вот и я превращаюсь в реку

Между прошлым и вашим днем.

В дверке встретимся с человеком

И об Альфе всерьез споем.

***

Я всё верну, что ты давала,

Что я бессовестно унёс.

Любви лоскутным одеялом

Уже укрыты хвост и нос.

Я, старый пес, прожил немало,

Я раздавал свое тепло.

Как семена, оно упало

И в чьих-то душах зацвело.

Цветут фиалки, хризантемы,

А вдоль дорог шумят леса.

Одна пленительная тема –

Повсюду девичья краса.

Твоей любви великой силой,

Хотя ты скажешь – это миг.

У многих крыши посносило,

Да жив и я, хотя старик.

Но старикам дают по доле

Немного мудрости в удел.

Пойду один в большое поле

И посмотрю на свой надел.

Твоей любви широко поле

И колос счастья, как колосс.

И я бреду по вольной воле,

Счастливый старый мудрый пес.

***

Ласковые девушки-старушки,

Ваши чувства – аленький цветок.

Ваши руки – пряники, ватрушки,

Ваша роскошь – валенки, платок.

Ваших глаз раскрытые виденья,

Ваших слёз прекрасные мечты,

Ваших слов святые откровенья

И величье вашей простоты.

И безумство вашего прощенья.

Как прощать, когда мы неправы?

Не игра, а просто угощенье,

Ваша радость – доброта молвы.

Ваше счастье – если нам удача,

Ваше горе – если мы в беде.

Как вам хочется судьбу переиначить,

Чтоб жилось по-новому везде!

Только стала девушка старушкой.

Но любовь горит, как талисман.

Он, как Русь, незыблем, не нарушен

И спасет нас от глубоких ран.

***

Всё, что пройдено в жизни нами –

Не дорога, не путь, не день.

Это церковь с пустыми углами

Да походной палатки тень.

Это просто начало встречи,

Тихой тропки лихой виток.

Это только сегодняшний вечер,

Новых мыслей живой поток.

Мы решили. Решились дружно;

Мы в начале большой реки.

Нам пока разобраться нужно:

Кто мы – водоросли, мальки?

Вот начало отсчета грянет,

Зависть, злобу – в металлолом.

Нас грядущее ширью манит,

Мы по-новому жить начнем:

На основе Любви и Веры,

На осколках безумных лет

Будем людям живым примером

И подарим им Добрый Свет.

***

Легко, игриво, плавно, гладко,

Не раня травы и цветы,

Бежала белая Лошадка

Моей надежды и мечты.

Она бежала над травою,

Над лесом, полем, над водой,

Качала белою главою –

Игривой, словно дым седой.

И хвост, как белые туманы,

Летел за нею по степи,

А туча с мордой обезьяны