Виктор Кротов - Праздник по названию «ты». Свободные трёхстишия

Тогда лишь мне деревья улыбнулись.

Завидовать – иль просто любоваться:

вот белки взлёт среди ветвей упругих,

вот бег её волнистый по земле…

В лесу мелькают пары, здесь и там.

А может быть, и одиноких много,

но их среди деревьев не заметишь.

Весь слухом став,

той музыке учусь,

которой научиться невозможно.

Едва не погиб от восхищения:

весна! всё расцветает!..

Но не погиб. Ведь весна!..

Большая зеленеющая ветка,

не веря в увядание, лежит,

сверкая свежим срезом.

В снегу берёзы, снежные деревья.

Всё растаяло, а они в снегу,

верные памяти о метелях.

Тропинка – проводник мой. Белка – спутник.

Деревья – встречные.

А кто ж я сам?

Идти. Дышать. Смотреть и слушать.

И думать лишь о том, что видишь здесь.

А это значит – обо всём на свете.

Первый раз мы встретились в литобъединении «Сокольники», которое вёл Симон Бернштейн, доброжелательный и философичный. Человек с большим умом, маленьким телом и открытой душой. И меня, и МР привела туда цепочка случайных обстоятельств (у каждого своя). Когда Романушка начала читать свои стихи, я вдруг понял, что такое влюбиться с первого взгляда. Впрочем, слово «влюбиться» мне пришло на ум уже некоторое время спустя. А тогда первым ощущением было именно что-то неожиданно праздничное. И это ощущение праздника уже не уходило.

Как путешественник,

я ухожу в твои глаза…

О, дай мне Бог однажды не вернуться!..

Мы приятели в мире, где свадьбы и роды,

мы друзья в мире мыслей и радужных слов,

мы влюблённые в мире надежд и мечтаний.

Славный наборщик набрал капителью

твоё имя

в лексиконе моей души. 1 1 Капитель – это когда вместо строчных букв используют прописные. 2 2 Лексикон – устаревшее название словаря, теперь означающее чей-то основной запас слов.

Твоя фигурка для меня – душа толпы,

сердце города,

смысл уличного движения.

Ты очень щедрая —

уходя,

оставляешь мне полные горсти грусти.

Три дня не видел твоих серых глаз.

Живу спокойно – как человек,

три года не поднимавший взгляда к небу.

А вдруг на Земле кончится воздух,

а вдруг я завтра проснусь безногим,

а вдруг ты больше обо мне не вспомнишь…

Мы с тобой немножко цыгане:

ты – как цыганка, прозорлива,

я – как цыган, разговорчив.

Открыл дверь – и ты вошла.

Открыл сердце —

ты осталась стоять у порога.

Сижу возле твоего дома,

дожидаясь назначенного часа…

Звенят пересохшие листья клёнов.

Мелькание солнца в листьях камыша,

поцелуи, смешанные со смешными словами.

В любимых глазах – то радость, то печаль.

Идём, глядя в глаза друг другу,

и добрый город

прячет нас от знакомых.

Шапито прикрыл нас брезентовой ладошкой

и радостно смеётся,

как беззаботный ребенок.

Даже «да» и «нет»

гуляют в обнимку

на празднике по названию «ты».

Плывёт сумасшедший кораблик

по пересохшему руслу надежды.

«Бред!» – кричат умирающие рыбы.

Любовь —

это когда не думаешь о любви,

думаешь о любимом.

Мы не слабые духом нытики.

Не плачем при расставании.

Плачем при встрече.

Опало пламя нашего приюта…

Ах, целая свеча уже сгорела…

Как кратко наше долгое свиданье!..

Самый непонятный для меня день:

чем я жил

в канун нашей первой встречи?..

Ты шла слепая от счастья,

доверившись мне,

тоже почти незрячему проводнику.

Свободнее и громче, чем крик в степи,

моё «люблю» —

и столь же непривычно к эху.

Мне мало сердца своего

тебя любить.

Пусть все тебя полюбят.

Грустно, Золушка.

Мы отыщем твою фею,

да меня вот уволили из принцев.

Молитва первая:

научиться любить.

Вторая молитва: не разучиться.

Проводив тебя,

бросился писать стихи,

как на влажном песке после прибоя.

Каждый день влюбляюсь в тебя заново,