Татьяна Абрамова - Огонь синего перламутра. Сборник стихов

Пусть рвут на части меня налоги,
В тельняшках кошки, все недотроги,
И с кем сравнится моя полоска,
Ушастый ниндзя, я – кот Матроскин…

Снова придёт зима, будут хрустеть снега,
в печке гореть огонь синего перламутра,
будет кружится день, в холоде ёжится тень,
и не хватает вновь света, тепла и утра,
снова летят снега и замерзает река,
и догорает огонь белого перламутра,
у тысячелетнего сна снова придёт весна,
будет цвести сирень синего перламутра,
а у меня сестра ведь не зима – весна,
в сердце развеет хлад белого перламутра,
а у меня любовь стылая, как зима,
я же за нею шла, но обернулась будто,
это моё кольцо с бледною бирюзой,
я его оброню прошлому со слезой,
тонкою, как струна, хладною, как волна,
небу, морозу, утру синего перламутра,
а у меня судьба мёрзлая, как межа,
жухлая, как листва, серой земли родства,
с тусклым огнём ночи той восковой свечи,
сколами зимнего утра льдистого перламутра…
Снова придёт зима, будут хрустеть снега,
в печке гореть огонь синего перламутра,
будет кружится день, в холоде ёжится тень,
и не хватает вновь света, тепла и утра…

Я сегодня не могУ, ах, свело мою ногУ,
не ногУ, а нОгу, всё равно не мОгу,
И сегодня я траву пощипала на лугУ,
не лугУ, а лУгу, не могУ, не мОгу…
И зависла прога прямо на дороге,
всё равно мне, прога, дорогА дорОга,
шалка-полушалка, мне себя ведь жалко,
что взбоднула прога прямо на дороге,
и Троян подброшен и лужок не скошен,
пощипала травку на лугу,
а теперь ведь больше не могу,
не поднять копыта или же ногУ,
ехать дальше больше не могу…
и в дисплей упёрлися рога,
не рогА, а рОги, тьфу, тьфу…
немного и скачалась прога.
Я сегодня в Меге на бегУ набЕгом.
Как всё переделать на бегУ набЕгом.
До Покрова ждать ли на снегУ, на снЕге,
и зависнет прога, дроги на дороге,
ах, мои вы, дроги-дроги-автодроги,
автострады в мате или же в томате?
в собственном ли сОке,
на откат – отскоки,
или же в сокУ, больше не могУ,
или же не мОгу, мне свело ногУ…

Через много-немного веков,
шелестя водотоками бухт,
или белой позёмкою вьюг,
не расскажет она тебе, друг,
нет, не будет гадать, ворожить
над кофейною гущей быльём,
не расскажет она вам про жизнь,
ведь её хоронили живьём
на болотах, и всходы осокою,
перепачканы гнилью и плесенью,
отошла, отшептала ектения…
Отколышется молодо-зелено,
затемнит иль засветится ясно,
заискрятся летящие пеплы,
и отпустят на дно её ветлы…
На бетонных проходах-ступенях
не хотела вставать на колени,
и под чёртову дюжину прений
прочитала так много сти-туций,
резолюций, весенних распутиц,
шелестела, шептала, скрипела,
и в созвучьи согласных посмела…
откипела… отпела… отболела…

Стоял он и молчал,
Но был низвергнут
Подошвами и тишиной,
Шагов перемежающихся нервно,
Спешащих в строй.

И спрашивал себя зачем?
Он здесь стоит…
Погода, как всегда,
Без перемен…

О, слышит он ведь хор
Ушедших душ…
Какой же это вздор,
Век так тще-душен…

И на тще- все начинались годы
И дни-десятилетия,
На тще- делились непогоды,
В числителе – столетие…

И конный совершая
Свой аллюр,
День повалил
Стареющий бордюр…

А нынче ведь среда у нас,
Последний рейс, последний шанс.
Листву роняя, крУжит глобус,
В октябрьский прыгая автобус,
Заматерев ветрами к югу,
Всех птиц уносит будто кречет,
А лебедь, потеряв подругу,
Всё ждёт её, седьмую вечность.
Нам шанс даёт судьба всегда,
У дней своих чередований,
Рассветами дорог бредя,
На остановках без названий.
Всегда – осенняя похожесть,
Грустна вечерняя усталость,
А нам бы майскую пригожесть,
Октябрьской рифмы возмужалость,
Чтоб мысли огонёк не гас,
Чтоб свежесть чувств не покидала,
Ты подари мне Ренессанс,
Мечту и жизнь, и всё – с начала.

– Что не поёте вы, что же не пляшете,
скорбные души свои вы являете
льёте вы слёзы и тяжко страдаете,
что не поёте вы, что же не пляшете?
– В памяти, в памяти души те праведны,
не упокоены, ходят по миру,
– Толцыте – отверзется, ищите – обрящется,
что ж не поётся вам, что же не пляшется?
– Нет, мы поём только песни тоскливые
с душами кладбищей, не убиенные,
нет, я пою сиротой неприкаянной,
да, я дышу в астматическом приступе…
– Что не хватает вам, жалким, юродивым,
что ж не поёте вы, что же не пляшете?
– Мы ведь не можем плясать, не поверите,
ноги нам стянуты путами вечными…
– Что ж не поётся вам, души небесные,
с высшею мерою через повешение…
Что ж не нарядитесь белой одеждою
с истиной высшею, правдою грешною…