Александр Зиновьев - Мой дом - моя чужбина

Рвется Органам служить,

Жаждет ближних заложить.

И тому наплюйте в рожу,

Кто такое скажет тоже,

Будто этот самый срам

Совершаем мы без драм.

Я неделю колебался,

Прежде чем стучать подался,

В знак согласия кивнул

И бумажку подмахнул.

Я семь дней подряд кутил,

С кем попало водку пил.

Не сомкнул семь дней глаза,

Выясняя "против - за",

Что добро и что есть зло,

Влип в беду иль повезло.

Знали б вы, какое бремя

Нес в душе, как шел Туда!

Ведь и подлость в наше время

Не дается без труда.

Все меня считают гадом.

Но по-честному скажу.

Хошь - поверь, не хошь - не надо:

На своих не доношу.

По его распухшей роже слезы грязные текут.

Будь, товарищ, настороже!

Тут ловушки стерегут.

Но… Вот то-то и оно.

Снова лезет это "но".

Непонятно, почему

Доверяюсь я ему.

За стеной дитя гундосит.

За другой - старик храпит.

Муж жену внизу разносит.

Потолок вверху скрипит.

Я ж морщиню лоб вопросом,

Как прогресс мы совершим.

Что оставим, что отбросим,

Что - в запрет, что разрешим ?

Разрывается с попойки

На кусочки голова.

Как пропойцы из-под стойки,

Лезут модные слова.

Невозможно в наше время

Словоблудьем не грешить.

Как режима сбросить бремя,

Ведь без слов нельзя решить.

Что на самом будет деле,

- Хоть потоп и хоть чума.

Лишь бы в мире углядели,

Что мы - светочи ума.

Ну, а в западной культуре

Видят зло все в диктатуре.

Нас спасет, считают там, только демократия.

Так мозгами шевелил, лежа на кровати я.

Мне приснился вещий сон,

Будто я - Наполеон.

Замерла Европа разом

В ожидании указа.

Как прогресс ей впредь вершить,

Должен я в сей миг решить.

Вырвал я перо из гуся

И поставить подпись тщуся

Под решающим указом.

А перо сломалось сразу.

Получается мура

Из-за жалкого пера.

Знак я делаю рукою

Мне перо подать другое.

Но паршивый гусь пропал…

На работу я проспал.

За стеной бушует чадо.

Задушить готов я гада.

И заполнить как-то чтоб жизнь свою бездельную,

Сочиняю для него песню колыбельную.

Вопи, дитя! Вопи истошно.

И днем и ночью слезы лей.

Вопи, чтоб всем тут стало тошно.

Мочись, пеленок не жалей.

Презрев обычаи все наши,

Законы общества поправ,

Проси не грудь, не манной каши,

А человечьих требуй прав!

Вот соседка заскочила.

Нужно ей в продмаг "сгонять".

Мне на часик поручила

Малыша ее занять.

И пока она "гоняла",

Где-то в очередь стояла,

А малыш кулак сосал,

Я программу набросал.

Не программа - просто чудо.

Но напрасно вас не буду

Мелочами утруждать.

И соседку, в общем, ждать

Мне порядком надоело.

И в кабак бежать приспело.

За свой труд как "бабаситер" заработал бутерброд.

Проглотив его всухую, я отправился "в народ".

Обвиняют часто нас,

Оторвались мы от масс.

Но скажите, где они, массы те народные,

Для которых нам творить дело благородное ?

И зачем искать "народ" страждущий мифический,

Если мы торчим средь масс круглый день фактически ?!

Лично я не тот вопрос про себя вынашивал:

Хоть на час укрыться как от народа нашего ?

Миновать бы как-нибудь его око зоркое.

Отделиться… ну, хотя б тонкой переборкою.

В общем, проще говоря,

Был в народе вскоре я.

Мы по стопке пропустили.

Кружкой пива "закусили".

И народ слегка ожил.

Я программу изложил.

Для советского народа,

Молвил я, нужна свобода

Слова,совести, печати,

Секса (ясно, без зачатий),

Переездов, демонстраций,

Партий, сборищ, эмиграции.

И прописку отменить.

Тунеядцев не теснить.

Добровольность быть солдатом.

Прочь анкету с пунктом пятым.

Вот в таком ретивом стиле я такого им напел,

Что народ от изумленья в первый миг оторопел.

Но когда мы повторили,

Разом все заговорили.

- Насчет совести, друзья, нет печальней повести.

Для чего свобода нам, если нету совести ?

- Ты невежа.

Речь идет о религиозности.

- Ах, об этом!

Ну тогда я со всей серьзностью

Заявлю насчет попов свое возражение.

Власти правильно ведут против них сражение.

И нелепо поощрять пережитки прошлый.

А сектанты - все они проходимцы дошлые.

- Вы прописку отменить вроде собираетесь ?