Вадим Степанцов - Орден куртуазных маньеристов (Сборник)

Платье цвета вечернего солнца
Я в Париже тебе подарил.
И какого-то в перьях гасконца
На дуэли случайно убил

Он затеять хотел со мной драку,
На тебя предъявляя права.
Я его пристрелил, как собаку,
Свою шпагу он вынул едва

Ты со мной в этом платье багровом,
А гасконец тот мёртв до сих пор,
Но приходит во сне ко мне снова
Бывший твой ухажёр-мушкетёр

На меня он взирает с укором,
Говорит: «А ведь я чей-то сын!
Моей смертью нелепой и скорой
Ты добавил кому-то морщин»

Я гасконцу во сне отвечаю:
«Сын свиньи, не мешай людям спать!»
Но, проснувшись, опять замечаю,
Что от страха обделал кровать

И теперь для меня твоё платье
Словно красный лоскут для быка.
Стал частенько тебя обижать я, -
Так и чешется врезать рука.

Потому что я сплю беспокойно,
Муки совести душу грызут.
Будьте прокляты, вечные войны,
Что за женщин мужчины ведут!

Сношаться с этим крокодилом
Без денег было бы смешно.
Старуха лепетала: «Милый!»
И подливала мне вино.

Оно, конечно, было кстати,
Иначе б мой дружок не встал.
На металлической кровати
О, как же я скрипеть устал

И всё же кончил это дело.
Ура! Свободен и богат!
Старуха сквозь пенсне глядела
На мой разгорячённый зад

Да, деньги – это вам не шутка!
Их не хватает никогда.
Поэтому я проститутка.
Но это, в общем, не беда.

Задачу выполнить несложно.
Чего уж там греха таить, -
Немного выпивки и можно
Любых уродин ублажить

Вот и теперь была уродка
Седая и в морщинах вся,
С двойным ужасным подбородком
Лежала эта порося.

В моих трусах торчали баксы.
Я одевался впопыхах.
«Ты обещал – до встречи в ЗАГСе!» -
Сказала гарпия в дверях.

«Да чтоб тебя трамваем сбило!» -
Мелькнуло у меня в мозгу.
Но на прощанье крокодила
Я всё же чмокнул на бегу…

Нелёгкий труд насиловать мужчин.
Он закаляет душу парижанки.
С Инессой мы подружки-лесбиянки,
Объединяет нас секрет один

Мы любим в гости заманить юнца
На сиську и на ласковое слово
И, напоив до чёртиков самца,
Внезапно заковать его в оковы

Зачем нам нужен пленник? А затем,
Что мы самцов на дух не переносим
И, заковав, чтоб не было проблем,
Их унижаем, лупим и поносим

Мужчина тварь, развратная к тому ж,
Но в кандалах его доступно тело.
Всю ненависть лесбийских наших душ
Излить на эту мразь – святое дело

Заткнувши кляпом нежный рот юнца,
Елдак резиновый ему в очко вставляем,
Шершавым членом ловко управляем
И опускаем грубо подлеца.

Пусть ощутит, узнает почему
Глаза у дев становятся печальны,
Когда по пьяни, видишь ли, ему
Заняться сексом хочется анальным!

Открою форточку и воздухом морозным
Своё дыханье я переведу.
Что я наделал? До чего ж серьёзно
На этот раз я угодил в беду!

Она мертва… Она совсем не дышит!
Сошёл румянец с этих дивных щёк.
Любимая! Любимая! - не слышит.
Недвижно тело. Я повержен в шок

Что дальше? Суд, тюрьма, барак вонючий,
Краюха хлеба с кашей на обед.
Нет! Я умру за проволкой колючей.
За что мне это, Господи? О, нет

Я хрупкое и нежное созданье,
Служитель Муз, эстет, аристократ.
Несправедливым будет наказанье.
К тому же, я ни в чём не виноват

Ну, дал по пьяни девке табуреткой,
Она сама подставила висок.
Случается со мной такое редко, -
Обычно попадаю между ног

Любимая! Любимая! Зараза…
Некстати ты отбросила коньки.
И как назло, блин, некому отмазать, -
Слиняли из милиции дружки,

С которыми насиловали тёлок
На даче прокурорской мы не раз.
Не избежать теперь мне протокола,
Любимая, на кой ты мне сдалась

Что, мало баб доступных на планете?
Мне ж целку-недавашку подавай!
Придётся труп твой вынести в пакете
И в мусорке оставить невзначай…

В метро всегда хорошая погода,
Нет снега, града, слякоти, дождя.
Здесь столько бесприютного народа
Блаженствует на станциях, смердя