Вадим Степанцов - Орден куртуазных маньеристов (Сборник)

Расчетливой любви не наградит Господь,
Я своего добьюсь - но что же я узнаю?
Что рада ублажать любых самцов иная -
Не из любви, а лишь свою балуя плоть.

Кто служит без наград - пятнается насмешкой,
И я твержу себе: <���На приступ - и не мешкай,
Орешек истины давно пора разгрызть>.
Но взгляд встречаю ваш - и дерзость испарится,
И чувствую: любовь мне воздает сторицей
За то, что я в любви навек отверг корысть.

Из дымной кухоньки ночной
В квартире, где живут подпольно,
Вдруг хохот слышится хмельной -
И ухмыляюсь я невольно.

Пусть я ступил на путь страстной
И жить порой безмерно больно,
В богемной братии шальной
Я свой - и этого довольно.

Мы благ не просим у судьбы,
Мы ради смеха и гульбы
С любою сволочью споемся;
В одном веселье - благодать,
И пусть нам счастья не видать,
Но и над этим мы смеемся.

По бледной крашеной стене
Скользит, оскудевая, взгляд.
Врач обращается ко мне -
Я улыбаюсь невпопад.

Мне трудно объяснить врачу,
Как все могли меня забыть.
Кто любит - может разлюбить,
Я улыбаюсь и молчу.

Пришла смирения пора,
Лежу, молчание храня.
Пусть возмущается сестра,
Что все покинули меня.

А я лежу - и ни гу-гу,
Теперь не нужен мне никто,
Предаться смерти я могу,
Не отвлекаясь ни на что.
Я слушаю, как боль во мне
Долбит дупло, как долото,
Просеиваю жизнь мою
Через худое решето.

Настоечка <���Кубанская> -
Как шашка атаманская:
Остра, ясна и холодна,
Так выпьем же до дна!
Начнем, друзья, попоечку -
Под горькую настоечку
Мы посмеемся над собой
И над своей судьбой.

Кому судьба не нравится -
Вдогонку тот отправится
За этим ярким ярлычком,
За бравым казачком.
Копыта вскачь несут его
Скорее прочь отсюдова,
И мы торопимся за ним,
За всадником хмельным.

Казак лишь свистнет шашечкой -
И сердце под рубашечкой
То зачастит, а то замрет,
Но всё летит вперед.
Благодарим за качество
Кубанское казачество
И засыпаем за столом,
Когда упьемся в лом.

Вы вечно одни и те же,
И вам другими не стать:
Одна и та же одежда,
Одна походка и стать.

В погрешности обобщений
Таится правды зерно:
Ведь низменность устремлений
Вам всем присуща равно.

Равняет ваши обличья
Всеобщей скверны печать,
А маленькие различья
Мне некогда замечать.

Уйди отсель, противный поп,
Ты нас убьешь орудьем скуки.
Мы песни, чаши и зазноб
Не бросим для твоей науки.

Самим себе в разгульный час
Мы причиняли зло, не скрою;
Рыдали дамы из-за нас,
Но мы от них страдали втрое.

Что нам ты можешь преподать?
Воздержность есть погибель наша:
Чтоб груз души вовне отдать,
Гетера надобна и чаша.

Вы нынче милы для толпы,
И всё ж мудрец не забывает,
Что мягко стелют все попы,
Но после жестко спать бывает.

И глупой черни не понять
Нам, баловням камен игривых:
Да стоило ль парткомы гнать,
Чтоб кликнуть прежних долгогривых?

И чернь, чтоб силы не губить
На поиск мудрости похвальной,
Мечтает всю ее купить
В дешевой книжке синодальной.

Струны надтреснутый рокот,
Старинной скорбью повей,
Что вся неуклонность рока
Сказалась душе моей.

Стряхни с меня беззаботность
И все заботы развей,
Дай силу понять бесплодность
Усилий жизни моей.

Пусть манит издали счастье
Летящим краем одежд,
Но ты мне дай безучастья
Взамен напрасных надежд.

Пусть вырвут сердце аккорды,
Как пальцы тупой тоски,
Чтоб путь мой отныне твердо
Ложился через пески.

Дай сил на родную сказку
С усмешкой горькой взглянуть,
Чтоб сделать путем к Дамаску
Обычный жизненный путь.

О Боже, дай уплыть отсель
Туда, где шелестит тростник,
Где в отблесках речная мель,
Где нет людей и скучных книг.

О Боже, дай уплыть туда,
Куда уплыл мой старый друг,
Когда сковала вдруг вода
Размах его ослабших рук.

Никчемной суетой мирской
Нас врозь когда-то разнесло,
Но ныне он вкусил покой,
Оставил тяжкое весло.