Дмитрий Кедрин: Рембрандт (драма в стихах)

Ну, наконец, остепенились вы!

Я понимаю вас, — я сам писатель.

Пора забыть проказы юных лет:

Года не те, да и не та эпоха…

А вы как думаете: мой портрет

Удался вам?

Рембрандт

Да, вышел он неплохо.

Сикс

Ну, как прикажете платить? Опять,

Как некогда, до нашей с вами свалки,

По полотну флорины раскидать?

Рембрандт

Признаться, мне с холстом расстаться жалко.

Он непродажен.

Сикс

(испуганно)

Что вы, черт возьми?!

Рембрандт

Пусть у меня висит он. Что ж такого?

Сикс

Пора уметь вести себя с людьми!

Свои дела устраивать толково!

Хотите тысячу?

Рембрандт

Нет.

Сикс

Ладно… Три

Даю вам, не торгуясь!

Рембрандт

(Делая вид, что раздумывает.)

Куш немалый.

Сикс

Не упирайтесь больше! Вы — старик.

Я обеспечу старость вам.

Рембрандт

Пожалуй…

Сикс

Я рад услышать деловой ответ!

Мы за холстом придем с моим слугою

К вам завтра.

Рембрандт

Впрочем, я раздумал: нет.

Сикс

Я вижу, вы смеетесь надо мною

Иль попросту сердиты с той поры,

Когда вас за строптивость проучили!

Да ну же, примиритесь! Оба мы

По полной оплеухе получили:

Вы от меня, а я, Рембрандт, от вас.

Довольно счетов низких и мизерных!

В залог любви я вам даю заказ —

Писать для трибунала «Клятву Верных».

Представьте двух героев в дни войны,

На лезвии меча скрестивших руки.

И помните, что зрители должны

Оригинал узнать во мне и в Куке.

Что ж: позабудем старую вражду?

Протягивает Рембрандту руку. Тот нехотя пожимает ее.

Рембрандт

Рукопожатьем не вернем любви мы.

Сикс

Портрет за мной?

Рембрандт

Покамест подожду

С ним расставаться.

Сикс

(с досадой)

Вы неисправимы,

И с вами невозможно толковать!

(Надевает шляпу и плащ.)

Рембрандт

А как заказ? Теперь о нем вы немы?

Сикс

Ну, что ж, попробуйте нарисовать,

Быть может, вам удастся эта тема.

Уходит.

Рембрандт

Я выполню его, откинув прочь

И чванных дураков и знатных воров:

Я пушкарей изображу, в ту ночь

Поклявшихся, что принц не вступит в город!

(Обращаясь к портрету Сикса.)

Все говорят, неплохо вышел он:

Он нарисован тонко, он изящен.

Но как бесцветен платья серый тон —

И как неверен этот взгляд скользящий!

А губы скупы, а лицо в тени…

Его лукавую сухую душу

Я обнажу для всех, но я ни-ни

Изящества работы не нарушу!

Входит Хендрике со свечой в руках.

Рембрандт

Однако же долгонько за свечой

Ходила ты в плавучую лавчонку!

Хендрике

Простите, сударь, грех невольный мой.

Рембрандт

Какой тут грех! Ты, Стоффельс, не девчонка.

Мы выросли из тех прекрасных лет,

Когда ходить за юбкой нас учили…

(Обнимает ее.)

Опять была на покаянье?

Хендрике

(уклоняется от его объятий)

Нет.

Рембрандт

Ты нынче что-то немногоречива

И нелюдима сделалась с тех пор,

Как этот поп лишил тебя причастья.

Хендрике

Вас тяготит ужасный мой позор,

И я вам приношу одно несчастье,

Я это знаю и уйду от вас.

Рембрандт

Не покидай меня в моей пустыне!

Нет Саскии, и Титус мой угас…

Хендрике

Зато господь вас, барин, не покинет.

Рембрандт

На что мне он! Когда б не ты со мной,

Я умер бы, больной, гонимый, нищий.

А ты, открыв торговлю стариной,

Взяла меня, дала мне кров и пищу,

И труд, и жизнь…

Хендрике

Нет, сударь, я уйду.

Рембрандт

Опять всё то же! Но сознайся: чем я

Не мил тебе?

Хендрике

Я приношу беду.

На мне лежит проклятье отлученья.

Рембрандт

Заладила! Послушай: я не врал

Тебе ни разу, а живем мы— годы.

Так вот, клянусь: чем больше я терял,

Тем больше я имел.

Хендрике

Чего?

Рембрандт

Свободы!

(Снова обнимает Хендрике.)

Не уходи! Я буду одинок!

Так одинок, как труп на шумной тризне!

Хендрике

(торжественно)

Примите же страдальческий венок,—

Сей тяжкий ключ блаженства вечной жизни.

Рембрандт

Ах, как тебя сломили эти псы!

Не плачь, дитя. Забудь про всё, что было.