Любовь Лукина: Стихи Любови Лукиной

– Ждала ты, сказали люди…
– Глумились люди.
– Сказали, сына не любишь…
– О сыне – будет!

– А нежила, а ловила
Огонь руками!..
– В убившей меня лавине
Ты – первый камень!

– О Господи, лишь противен?..
– И снова – всуе!
– Та, прежняя, бы простила!
– Нас Бог рассудит.

Но как всегда – ни зла, ни недоверья!
Измученная, трижды не святая,
Я к вам иду! Послушайте, деревья,
Мне моего дыханья не хватает!

Деревья в пыльных и шершавых цыпках,
Желаемое скудно – степь да камень…
Здесь ветер болен кашлем мотоциклов
Со впившимися в скорость седоками.

Стреляют норы желтыми зверьками
В степенно отступающее солнце,
И нет тоски – оборвана с руками,
Как подкачавший трос канатоходца.

Из отражений, страхов – в зазеркалье!
Ходи землей, которая телесна.
Она знакома с грустными сверчками,
Не знающими ни шестка, ни места.

А за окном дорога шла,
С утра подошвами дымила.
Каблук пропойцы размышлял
О неустойчивости мира,

Катили частные возы,
И спорил с грамотой и ветром
Трехлетней давности призыв
Над опустевшим сельсоветом.

Концерты тронутых старух
Неслись из дома престарелых,
И браконьеры пили вкруг
За отпуск милиционера.

Россия моя, Россия,
Уже почти неживая,
Но над тобою птица,
Птица сторожевая.

Уже погашены свечи
Уже надоели речи,
Но ношу нечеловечью
Взял человек на плечи.

«Грустным не уходи…» Хрустнул в пальцах бокал.
Стоном штора летит. Что там? – Кровь на руках.
. . . . . . . . . . . .
После ж сладостен сок прозвищ, хриплых от сна…
Солнца влажный песок сохнет в щелях окна.

В тишине усадеб,
В бешенстве погонь –
Длинноногий всадник
Длинноногий конь!

В прах тропу крошило,
Дроботом креня.
Я щекой сушила
Мокрый бок коня!

Робкий – не попутчик!
Тишину простриг
Падающий с кручи
Сумасшедший ритм!

В упоенье бегством
От квартир, звонков,
Стиснутые эхом
Собственных подков,

В тишине усадеб,
В бешенстве погонь –
Длинноногий всадник
Длинноногий конь!

Здесь страшно выходить ночами
К змеиным шеям фонарей,
Оскаленных машин ворчанье
Тревожить в каменной норе.

Но вновь иду, и странно верен
Мой путь: ступени, два звонка.
Внезапно отворенной двери
За мной захлопнулся капкан.

И крик, беспомощно короткий,
Птенцом, зажатым в кулаке,
И русой солнечной бородки
Прикосновение к щеке.

Что за ошибка! Чище
Не было глаз и нет!
Мне показалось: ищет,
Слепнет, теряет след…

Радость, улыбка, слабость,
Нежность моя – прости!
Волк отгрызает лапу,
Чтобы на трех уйти.

За унылый ком
Полумертвых чувств –
Бешено6 с лишком
Звонкой расплачусь!

Ах, как отдарю –
Тяжело рукам!
Сколько – не смотрю –
Проскользнет в рукав:

Звонкий плач и смех,
Звонкий пляж и смех,
Звонких нот клавир,
Звонкий стук крови!

Неудачник, но
Вышло – не смешон,
Вышло – будто нож
Ране подошел.

Пали на лицо
Отблески костра.
Станешь ли жрецом,
Подпалившим храм?

Стоишь ли того,
Чтобы на заре,
Словно Литавор
За меня сгореть?

Не подняв лица,
Вырвешься, как нож…
Знай: тогда и сам
Кровью истечешь.

Себя я видела уже
И в темпере, и в масле,
В пастели (sic!), в карандаше…
Пора подумать о душе,
А вы – такие страсти!

Желаете – спляшу, спою
(Я человек негордый),
Но вот позировать – адью!

O temporo, o mordes!

Победитель, тебя судить?
Лики вырвались из личин!
Заживая, память саднит –
Излечил…

Принудитель, поднять глаза?
Улыбающаяся боль…
Человек меня наказал,
Словно Бог.

Был счастливей его скопец
И доверчивей ростовщик,
Он кристаллы плача в капель
Расточил…

Калейдоскопом вокзалы эти
В узлах блестящих певучих рельс!
С перрона кто-то тебя заметил –
Летит прощальный ладони всплеск!