Бенедикт Лифшиц - Полутораглазый стрелец

И соблазнительнее, чем она.

Зачем же пленником в дадианури

Дианы я отыскиваю след,

Поверх Мтацминды тонущий в лазури?

Иль та, иль эта. Середины нет.

123. ОТВЕРЖЕННЫЙ

Для всех раскрылась зеленая библия,

Зеленая книга весны, -

А я не знаю… не знаю, погиб ли я,

Иль это лишь призрак, лишь сны…

Синеет небо сквозь зыбкие листики…

Простор… суета… голоса…

А я опутан лианами мистики,

Чужда мне дневная краса…

В сверкающем солнце страшное чудится,

Мне выжжет глаза синева,

И в злом просторе утонут, заблудятся

Рожденные смертью слова.

Фальшивый звук средь согласной певучести,

Тень смерти на празднике всех,

Порочный, далекий от общей участи,

Я проклял веселье и смех…

Погибший, я жажду всеобщей гибели,

И к смерти - молитва моя:

«Румяные лица той краской выбели,

Которой отмечен лишь я!»

И только на миг, когда укоризненно

Из прошлого кто-то глядит,

Поблекшие губы шепчут безжизненно

(А сердце не верит и спит):

«О, если бы в час торжества несказанного

Весна пощадила меня!

О, если б начать было можно мне заново

Великую оргию дня!»

124. ОБРЕЧЕННЫЕ

Ты слышишь? звон!… ползут… хоронят…

Мелькают факелы и креп…

О, как согласно нами понят

Призыв, проникший в наш вертеп!…

Ты медлишь? Ты? Опомнись: разве

Не мне с тобою эта песнь?

Иль я в твоей смертельной язве

Не разглядел свою болезнь?

Иль, овладев твоею кровью,

Тебя пьянит надежда, весть?

Иль грозной смерти лепту вдовью

Ты не осмелишься принесть?…

О, нет - мучительным недугом

Мы оба ей обречены,

И ни обманам, ни испугам

Нет места в царстве тишины.

Но губ твоих, покрытых сыпью,

Не хочет мой предсмертный взгляд.

Туши ж огонь. Теперь я выпью

Едва не выплеснутый яд…

…Как ты прекрасна, Беатриче!

Как я люблю!… Как вновь и вновь

Хочу в молитве, в песне, в кличе

Тебе отдать свою любовь!

Плывут и гаснут ожерелья,

Венки из ярких, странных звезд…

Нас ждут на празднике веселья,

Нас, беглецов из черных гнезд.

Упал бокал!… На что он, если

На миг забыться мы могли

И в этот миг для нас воскресли

Больные радости земли?

Вдвоем, бежав урочной жатвы,

Мы, жизнь, к тебе - топчи, язви:

Твои рабы исполнят клятвы

Еще неслыханной любви!

О легкие розы, кто к нам

Бросает вас в сон дневной?

– Октябрь прислонился к окнам

Широкой серой спиной…

Мы знаем: вы ниоткуда!

Мы знаем: вы от Христа!

– Крылатые розы чуда

Горят, как его уста…

Уста неземные, к ним бы

Прильнуть, Любимый Жених!…

– И вот расцветают нимбы,

И Он - меж невест своих…

О сестры, сегодня каждой

Дано потерять Христа!

– И каждая с грешной жаждой

Целует его в уста.

* Чудо о розах (франц.). - Ред .

126. У ВЕЧЕРНЕГО ОКНА

Безрадостным сумеречным пеплом

Осыпана комната твоя.

Вакханка, накинувшая пеплум,

Ты лжешь, призывая и та я .

Последнего слова не докончив,

Вечернего счастья не раскрыв,

Грустишь, - и загадочно уклончив -

Не знаю - отказ или призыв…

Молчишь. Отвернулась. Ты сердита?

Ах, нет! выпрямляешься, дразня:

Все тело почти гермафродита

В конвульсиях серого огня.

И снова безжизненно поникла,

Как лилия на сказочной реке…

Восторги изысканного цикла!

Красивые замки… на песке!

127. БЫК

Отбежали… Вышел чинно.

Жмешь мне руку, не любя:

Сколько розовых снежинок

На ладони у тебя!

Те четыре - словно крысы.

Вот и красный. Ждет с копьем.

Есть еще! Ну что же, высыпь…

Дальний запах раны пьем.

Это в шутку, иль опасно?

Замирают веера…

Он за красным! Он за красным!

Браво, браво, браво, бра…

А!…

128. СКОРПИОНОВО РОНДО

Не вея ветром, в часе золотом

Родиться князем изумрудных рифов

Иль псалмопевцем, в чьем венке простом

Не роза - нет! - но перья мертвых грифов,

Еще трепещущие от истом.

Раздвинув куст, увидев за кустом

Недвижный рай и кончив труд сизифов,

Уснуть навеки, ни одним листом

Не вея…

О, мудрость ранняя в саду пустом!

О, ветр Гилеи, вдохновитель скифов!

О, веер каменный, о, тлен лекифов!

Забудусь ли, забуду ли о том,

Что говорю, безумный хризостом,