Бенедикт Лифшиц - Полутораглазый стрелец

Печальный лик былой любви возник

В моей душе: вечерняя неистовая

Фантазия влечет меня в тайник

Минувшего, и, тихо перелистывая

Страница за страницею дневник,

Я вновь, любовь, твой робкий ученик,

Я вновь тебе подвластен, аметистовая

Звезда любви, явившая на миг

Печальный лик…

И вновь легки неверные пути к

Былому, в сад, где соловей, насвистывая,

Узорит тишь, где занавесь батистовая

Дрожит в окне и, при луне, в цветник

Склоняется в простом венке гвоздик

Печальный лик…

6. НИМФОМАНИЧЕСКОЕ РОНДО

Больная девственностью, ты,

Как призрак, бродишь в старом доме,

Лелея скорбные цветы,

Тобой взращенные в содоме

Нимфоманической мечты.

Когда влюбленные коты

Хрипят в мучительной истоме,

Ты ждешь вечерней темноты,

Больная девственностью…

Окно. Далекие кресты

Пылают в предзакатном хроме…

Ты все одна - и в доме, кроме

Твоей, все комнаты пусты…

Ты плачешь, заломив персты,

Больная девственностью…

7. В КАФЕ

Кафе. За полночь. Мы у столика -

Еще чужие, но уже

Познавшие, что есть символика

Шагов по огненной меже.

Цветы неведомые, ранние

В тревожном бархате волос,

Порочных взоров замирание,

Полночных образов хаос,

Боа, упавшее нечаянно,

И за окном извивы тьмы -

Все это сладкой тайной спаяно,

И эту тайну знаем мы.

Ты хочешь счастья? Так расстанемся

Сейчас, под этот гул и звон,

И мы с тобою не обманемся,

Не разлюбив возможный сон.

8. НА БУЛЬВАРЕ

Никого, кроме нас… Как пустынна аллея платановая!

В эти серые дни на бульвар не приходит никто.

Вот - одни, и молчим, безнадежно друг друга обманывая.

Мы чужие совсем - в этих темных осенних пальто.

Все аллеи как будто устелены шкурою т и гровою…

Это - желтое кружево листьев на черной земле.

Это - траур и скорбь. Я последнюю ставку проигрываю

Подневольным молчаньем - осенней серебряной мгле.

Что ж, пора уходить?… Улыбаясь, простимся с безумиями…

Только как же сказать? - ведь осеннее слово - как сталь…

Мы молчим. Мы сидим неподвижными, скорбными мумиями…

Разве жаль?…

Где-то радостно захлопали

Крылья сильных журавлей,

Затянулись дымкой тополи

В глубине сырых аллей.

Полны водами поемными

Черноземные поля -

Сиротливыми и темными

Разбудила нас земля.

Расцвела улыбкой случая,

Тайной жизни и весны,

Но не нам она, певучая:

Мы порочны и больны.

Нас, накрашенных, напудренных,

Безобразит светоч дня -

Убежим от целомудренных,

От возлюбленных огня!

Шумный праздник чадородия,

Торопясь, покинем мы:

Наши песни - крик бесплодия,

Потонувший в дебрях тьмы!

Сумрак. Сырость. Кучи з а вяли.

Волхвованье тишины…

Мы бежали, мы оставили

Вакханалию весны.

Злым проклятьем заклейменные,

Мы ушли стыдливо в глушь.

Всякий скажет: «Вот влюбленные -

Их блаженства не нарушь!»

10. УТЕШЕНИЕ

Каждый полдень, когда в зачарованной тверди

Мой мучитель смеется, прекрасный и злой,

И почти незаметно качаются жерди

Чутких сосен, истекших пахучей смолой,

В этот парк одиноких, безжизненных мумий,-

Кем влекомый, не знаю, - один прихожу

Принимать возникающий траур раздумий,

По часам созерцать роковую межу.

…Я люблю этих хилых, измученных пьяниц,

Допивающих нектар последних минут,

Их надорванный кашель, их блеклый румянец,

Круг их мыслей и чувств - круг, в котором замкнут

Бедный мозг, изнемогший под тяжестью скорби…

Бедный мозг, отраженный в широких зрачках,

Ты кричишь - обессиленный - Urbi et Orbi *

Про победную смерть, про мучительный страх!…

…Словно призрак, скользить средь печального царства,

Подходить к обреченным, притворно скорбя,

Видеть близкую смерть - я не знаю лекарства,

Я не знаю бальзама нужней для себя.

* Городу и Миру (лат.). - Ред.

Отделенный от мертвых одной лишь ступенью,

Упиваюсь болезненным сном наяву…

Убежав от живых, предаюсь утешенью:

Пусть где жизнь, я - мертвец, но где смерть - я живу!

11. ФУГА

Смолкнет длительная фуга

Изнурительного дня.

Из мучительного круга

Вечер выведет меня,

И, врачуя вновь от тягот,

Смертных тягот злого дня,

Поцелуи ночи лягут,

Нежно лягут на меня.