Александр Дахненко - Игра в выживание

Мы пьем, но не пьянеем до конца.
И редко мы по ком слезу уроним.
Так растворяются черты лица
В обыденной за благами погоне.

И все ясней предчувствие беды —
Погибели без смысла и без цели.
Мы путаем зазря в ночи следы —
Давно у тьмы предвечной на прицеле.

Нам о величье родины твердит
Заезжая очередная шкура.
О Боже, им давно неведом стыд,
И как подла двуногая натура.

Иуды всех калибров и мастей
Слетаются на запах мертвечины.
Идет оплата по числу костей —
И это точно признак чертовщины,

Творящейся и в душах, и кругом…
(На лицах инфернальная усмешка).
Как много их, торгующих с врагом,
И как же отвратительна их спешка.

Торопятся продать и потребить,
Чужие жизни превратив в монеты.
О, грозное возмездие, ну где ты?
Неужто это можно позабыть?

Не стоит кривить душой,
Мой друг дорогой, не стоит.
Пусть даже бедой большой
Судьба тебя удостоит.
Пока еще в этой тьме
Твоя не кончена повесть.
В лихой людской кутерьме
Старайся услышать совесть.

Пусть голос ее порой
Тебе обещает муки.
От клоунов с их игрой
Спасут тебя его звуки.
Гитару в руки возьми
И, струны перебирая,
Вселенной тайны пойми,
В высокой тоске сгорая.

Общение с людом, что ждет позитива,
Меня утомляет, и я усмехаюсь.
Их жизнь до последней секунды фальшива,
В компании их я всегда задыхаюсь.

Застольные песни банальны до боли,
И так безобразно-скучны разговоры,
И еле терплю я весь шум этой своры,
Слегка утопив свою злость в алкоголе.

Мне хочется несколько стихотворений
Прочесть им. Но в пошлости люди упорны —
И их развлекает, как клоун ковёрный,
Приятель, боящийся собственной тени.

Ты сам виноват в горькой жизни во всём,
И это уже не исправить.
И должен, сказав и о том, и о сем,
Эффектную точку поставить.

К космическим далям стремилась душа
И душным давилась комфортом.
Теперь не хватает порою гроша,
И сердце отчаяньем стерто.

И в прошлом событий великий размах
Казался прологом к победе.
Теперь же во взгляде беспомощный страх,
И мир твой безумьем разъеден.

Во враждебной среде обитания
По просторам погибшей страны,
Продолжаешь зачем-то скитания,
С неизбывным мотивом вины.

Воплощаться, похоже, не стоило
И с двуногими горькую пить.
Только б небо потом упокоило,
Помогло все простить и забыть.

Приближается жизни крушение,
Сил все меньше, а горе — горой
Вырастает из опустошения…
И из зла, что казалось игрой.

Да и кем ты бы был — менестрель-одиночка
(Что скитается множество тягостных лет),
Если бы не печали прекрасная строчка,
Что летит к тебе снами с далеких планет?

А космический ветер несет твою душу,
О высоком призвании с ней говорит.
Ты с листвою осенней предчувствуешь стужу,
Что возвысит, очистит тебя и взбодрит.

Пусть порою страшит неожиданный фатум,
Обреченность твоя неизменно светла.
Мудрость сердца обязана горю, утратам.
Опыт жизни обязан иронии зла.

Холод, осень, свобода.
Из удушливых дней
Нас уносит природа
В мир промозглых теней.
Ветер. Стынет усмешка
На замерзших губах.
Инфернальная спешка —
Перед вечностью страх.

Годы. Снова скитанья
И никчемность минут.
Неудача восстанья,
Бытовой неуют.
Что осталось? Лишь строфы,
Ругань, слезы, мольбы.
Яркий свет катастрофы
Непонятной судьбы.

Я не люблю людей, но мне их жаль.
Такие вот капризы подсознанья.
И осени прохладная печаль
Тревожит вновь мои воспоминанья.

Легки прогулки: шорохи в ночи,
И небо — что еще на свете надо?
И звездного отчаянья лучи,
И жизнь моя в начале листопада.