Ярослав Астахов - Шестоднев

Мы не поднимем выколотых глаз
Взглянуть в глаза безличья со слезами
Кошмары бьют двенадцатый рассказ
И раны раскрываются глазами

Это звон колокольный ли, клекот копыт —
По дороге домой?
Это ветер ли вольной, узорной судьбы
Опалило бедой?

Ни дороги, ни зги, ни строки, ни угла —
В новый каменный век.
И живем позабыв, что сгорели дотла,
И согреет лишь снег.

Наменяли мы стен, наломали мы вех —
Рай распродан и ад.
Лишь по кромке воронки мерцающий смех…

Вот уж это РАСПАД!

Отразились глаза в воде:
– Разве это страна твоя?
Как же рано ты поседел
Меж тяжелых царей жнивья!…

Сколько может гореть и ждать
Бесполезный и острый меч?
Если все равно умирать,
Лечь сегодня – что завтра лечь.

…Дунул ветер, и рябь пошла.
И мигнули глаза в воде:
– Нам ли ведать Его дела,
Нам, читающим по звезде?

Нам ли ведать… Но как забыть
Лжесмиренство того раба?
В землю ль белый клинок зарыть,
Если – слышишь? – Его труба

Созывает среди тревог
Молодую, седую рать…
Это просит распятый Бог
Не уйти – до конца стоять.

Он скачет отравленным раем
Плакучих и диких ночей,
Но красная радость играет
В беспечных глубинах очей!

Нигде не умея укрыться,
Не веруя правде хлебов,
Гарцует Андреевский рыцарь,
Смешной, как хмельная любовь!

Он предан безумному бегу,
Предавшему тысячу раз,
А смерть запрягает в телегу
Храпящий Двенадцатый Час,

А степи кроваво дыханье
На русском лице храбреца,
Но грозное белое Знанье
Блеснуло во стали венца,

Но стремя над грязью дороги
Играет… И тысяча лет,
Как самые первые боги
Доверчиво смотрят вослед!

Стань просинью – в земле
И промахом – меча
Зарею – на челе
И радостью – ключа

Избегни – всех тисков
И сладостных печей
Избегни – языков —
Шуршащих палачей

Молчаньем проступи
Сквозь мир как темный свет
И белым
искупи
В Его ладонях след

Соткать иное бытие
Из этих тончащихся нитей.
И корабли, и лик Ее,
И берег ранящих открытий…

Открыть глаза, хоть зло в лицо
Стучится как лукавый нищий.

И разрубить
мечем
кольцо —
Мечем Того, Чье Царство ищем.

Все равно это замкнутый круг.
Что ты вычислишь в этой глуши?
Не гони, не выкручивай рук,
Да и сам никуда не спеши.

Все вернется на круги своя.
Разуверишься в тысяче вер…
Это белая ночь бытия —
Этот штиль в океане химер.

То, что правда – не может уйти.
Лишь чужое возможно отнять.
Чтобы выход из круга найти —
…Просто ровно, глубоко дышать.

Не оплачу тебя со всеми.
Пусть чумою плывет молва
Про лихое, гиблое время —
Ты, Невеста, еще жива!

Не исчислю твои обиды.
Видно крест – тяжелее всех.
Но молчи, орган панихиды:
По живой панихида – грех.

Непролазен твой лог туманный —
Разминулись и сын с отцом.
Но поет петушок деревянный
Над безумным ветхим крыльцом,

Но клонятся святые д у бы
Над местами победных битв,
Но шевелятся мерно губы
Незабытых, седых молитв.

ОН, повсеместный и бесстрастный,
Луной и Солнцем зрит в упор.
И голос, ангельский и ясный,
Читает смертный приговор.

И никнет, немощное, пламя
Исканий блага, козней зла…
И сгинет Смерть…
но вместе с нами.
И в черном небе —
ни крыла.

Изыди вон
из храма, оглашенный!
Не медли здесь… Тебе – далекий путь.
Ищи предел
души – предел Вселенной.
И литургию верных
позабудь.

Ты хочешь пить
вино своей свободы?
Так вот вино —
и к черту
рай и ад!
Ты помнишь,
как
чисты Потопа воды?
Так пей вино,
и Ангелы простят!…