Самуил Киссин - Стихотворения 1903-1905 годов

Мы ехали за город шумной толпой,

Мы веселы были и пели.

Звенел, разносился наш смех молодой,

Сливаяся с шумом метели.

Все, что попадалося нам на пути,

Остроты и смех возбуждало;

Старик, что с дороги замедлил сойти,

Когда его тройка нагнала,

Ухабы и снег, что обильно на нас

С беззвездного неба валился.

И тройка за тройкой со звоном неслась,

И шум голосом разносился.

Мы лесом поедем, и вторит нам лес,

Звучат колокольчики бойко.

А город из виду давно уж исчез...

Эй, ты, разудалая тройка!

Мы песню затянем, и песня звучит

Тоскою о бедном народе,

Что спину, под палки подставивши, спит

И грезить забыл о свободе.

То грянем другую: проснется народ,

Конец его сну-исполину;

Поймет он, кто кровь его жадно сосет,

И в руки возьмет он дубину.

Вот кончится лес, и мы полем летим;

Огни показались деревни.

Как скоро! И мы ямщику говорим:

Левее, левее, к харчевне!

Не в пустословии речей, —

В страданиях народа,

В безумных криках палачей

Рождается свобода.

Чтоб старый мир был обновлен

Взаимною любовью,

Он должен быть дотла сожжен

И залит алой кровью.

Когда он будет испеплён,

И кровью все покрыто,

Лишь из кровавых выйдет волн

Свобода — Афродита.

«Гляжу в лицо я пылающей тверди...»

Гляжу в лицо я пылающей тверди.

Тверд и ровен мой гулкий шаг.

Шелестит на высоко поднятой жерди

Победное знамя — красный флаг.

3а мною в волнах зычных напева

Мерный топот тысячи ног,

И полна наша песня священного гнева:

Нам ненавистен царский чертог.

Пусть не один предатель меж нами

С поднятым взором, горящим лицом.

Глухо дрожит земля под ногами,

Солнце пылает полдневным венцом.

В воздухе пыльном ходит волнами

Дерзкая песня — полуденный гром.

«Опять дышу полей целительной отравой...»

Опять дышу полей целительной отравой.

Весенний небосклон и ясен и глубок;

И осиян лучей воскресшей славой,

Как пышный храм, как храм золотоглавый,

Горит зарей забрызганный восток.

И воздух молодой, не нежащий и пряный,

Меня холодною водою обдает.

Иду в полях, весенним ветром пьяный,

И в теле крови ток багряный

По жилам бег стремительный несет.

Как любо мне впивать всю ширь, всю

мощь земную,

до дна.

Я забыл, о прошлом не тоскую.

Я вольный зверь. Я только смутно чую

И нежности твоей не знаю, о Весна!

«Скажи, зачем в безлунный час, царевна...»

Скажи, зачем в безлунный час, царевна,

Когда высок и светел небосклон,

Твой темный взор над свитками склонен,

гневно.

О, знаю, ты едва ли различишь,

Где горестный и где победный стих...

«Я ушел далёко. Спал и видел сны...»

Я ушел далёко. Спал и видел сны.

Видел, видел око светлое Весны.

Радостное чудо — грезы первых снов,

Светлый мир откуда вечно юн и нов.

Сплю, благой и тихий, грежу без конца,

Творчеством великий, нежностью Отца..

«На что мне блеск зари златистой...»

На что мне блеск зари златистой

И полдня пламенные сны?

Милей звезда на тверди чистой,

Дыханье полночи душистой,

Улыбка томная луны...

«Жизнью правят неизменно...»

Жизнью правят неизменно

В белый резкий день,

И скрываются смиренно,

Как стезей своей священной

Наплывает тень...

«Здравствуй, милый! Как здоровье...»

Здравствуй, милый! Как здоровье?

Как хозяйство? Так и сяк.

Только первое условье:

От дождя беречь костяк.

Домовина подгнивает,

Камень съехал. Как тут быть?

Уж немножко поддувает.

Тяжеленько стало жить.

Сплетни тоже надоели,

Смекни, брат, сам:

За последних две недели

Сорок баб прислали нам...

«Ваш поцелуй, мне данный неохотно...»

Ваш поцелуй, мне данный неохотно,

Надменный взор, сказавший гордо: пусть!

Вы все ж рассеяли души сухую грусть,

И вот опять я весел беззаботно.

Чтоб обмануть себя, достаточно ль...

Нет, нужно что-нибудь и проще и ясней.

Взор, поцелуй, и вот опять на много дней

Моя любовь и счастие без меры.

Пусть взор светился Ваш

брезгливостию грубой

Его мне дали Ваши губы.

«Уходит, сбиваясь, дорога...»

Уходит, сбиваясь, дорога,

Уходит на темный пустырь.

Обетов нарушил я много,

Покинул святой монастырь.