Андрей Белый - Симфонии

2. На нем был серебряный крест, и он быстро шагал среди праздничного люда.

3. Его черная борода была до пояса; она начиналась тотчас под глазами.

4. Глаза были грустные и горестные, несмотря на Троицын день.

5. Вдруг остановился монах и сплюнул: злобная усмешка исказила суровые черты.

6. Это случилось оттого, что цинический мистик высказал еще новое соображение и напечатал его в Полярных узорах.

1. На Кузнецком мосту в окне художественного магазина выставили пророков и святителей.

2. И казалось, пророки кричали из-за стеклянных окон, протягивая к улице свои голые руки, тряся горестными головами.

3. Святители же были ясны и тихонько улыбались, пряча в усах лукавую улыбку.

4. У окон толпились люди с разинутыми ртами.

1. В окна декадентского дома рвались золотые струи света.

2. Они падали на зеркало. Зеркало отражало соседнюю комнату. Оттуда неслись сдержанные рыдания.

3. Среди цветов и шелка стояла побледневшая сказка; ее красноватые волосы сверкали в золоте солнца, и бледно-фиолетовый туалет ее был в белых ирисах.

4. На цветочном празднике она узнала о смерти мечтателя — и вот ломала свои тонкие, белые руки осиротевшая сказка.

5. Дрожали коралловые губы, а по бледно-мраморным щекам катились серебряные жемчужины, застывая в ирисах, приколотых к груди.

6. Она стояла растерянная и рыдала, смотря в окно.

7. А из окна на ее слезы хохотала безумная зорька, прожигая яшмовую тучку.

8. Тщетны были сказкины слезы, потому что проходила пора демократов.

9. Волна времени смыла мечтателя, унесла его в вечный покой.

10. Это ей рассказала безумная заря, хохоча до упаду, и сказка рыдала над разбросанными ирисами.

11. А… в соседней… комнате стоял потрясенный кентавр. Он вошел в эту комнату… увидел свою нимфу в отражении.

12. Он стоял ошеломленный, не веря зеркальному отражению, не смея проверить коварное зеркало.

13. Две скорбные морщины легли на лбу доброго кентавра, и он задумчиво теребил свою изящную бородку.

14. Потом он тихо вышел из этой комнаты.

1. Сказка велела запрячь экипаж. Она хотела свезти алую розу на могилу мечтателя.

2. А золотой, Троицын день проходил, и его сменил Троицын вечер.

3. Память о мечтателе, сидя в маленькой лодочке, уплывала в даль изумрудного моря.

4. Проходили иные годины, приносили иные вести: что-то отжило свой век и покоилось на кладбище; что-то грустило в доме умалишенных; что-то сжимало сердце милой сказки.

5. И она, охваченная зарей, простерла к закатному свету свои тонкие, белые руки.

6. Казалось, она шептала: «Пусть летит моя вечная тоска в междупланетное пространство.

7. И там откликнется, чтобы снова засиять».

8. Так долго стояла сказка, разговаривая с зарей, и казалась священным видением.

9. Память о мечтателе, сидя в челне, уплывала в даль изумрудного моря: это была девушка в ожерелье из слез.

10. А над изумрудным морем повисло облачко с опаловыми краями.

11. Словно мечтательный великан, оно таяло на бирюзовой эмали.

12. Это было заревое прощание нимфы с памятью мечтателя.

13. Память грустно улыбалась и гребла в неизведанную даль, потому что надвигались иные годины и несли иные вести.

1. Бледный аскет с золотой бородой и легким румянцем поил чаем Дрожжиковского.

2. Дрожжиковский в волнении плескал чаем и, хватая аскета за руки, говорил, захлебываясь: «Так вы знаете жену, облеченную в солнце?»

3. Но бледный аскет говорил равнодушно: «Ничего я не знаю: все это еще очень неопределенно… Пишутся только материалы… До лета нельзя делать никаких выводов…»

4. А из открытого окна просился в комнату золотой Троицын вечер.

5. Продувающий ветер бросал самоварный пар в лицо Дрожжиковскому. На него, как на доброго ребенка, смотрел золотобородый аскет.

1. Золотым, Троицыным вечером умирал чахоточный. Букет белой сирени стоял у него на столе.

2. Шторы были опущены. А сквозь них украдкой прорывались струи солнца.

3. А уж к дому подходил отец Иоанн. Его белые, атласные волосы ясно вырисовывались на пыльной мостовой.

4. Вот уж скрипнула дверь, за которой прятались красные ужасы, и на пороге перед чахоточным стоял Иоанн.

5. Его синие очи были устремлены на больного, и он крестил его дрожащей рукой.

1. Тогда больной почувствовал отлив ужаса; он приподнялся на жаровом ложе; горько улыбнулся священному другу.

2. Жаловался Иоанну на гнетущие ужасы, а старый священник поднес к его лицу ветку белой сирени.

3. Жаловался на грехи, но Иоанн снял серебряный крест свой, и холодный металл обжег горячечные губы умирающего.