Константин Случевский - Песни из «Уголка»

И в нашем творчестве должны мы превозмочь
И зиму долгую с тяжелыми снегами,
И безрассветную, томительную ночь,
И тьму безвременья, сгущенную веками…

А! Ты не верила в любовь! Так хороша,
Так явственно умна и гордостью богата,
Вся в шелесте шелков и веером шурша,
Ты зло вышучивала и сестру и брата!
Как ветер царственный в немеряной степи,
Ты, беззаботная, по жизни проходила…
Теперь, красавица, ты тоже полюбила,
Насмешки кончились… Блаженствуй и терпи!

Не наседайте на меня отвсюду,
Не говорите сразу, все, толпой,
Смутится мысль моя, и я сбиваться буду,
Вы правы будете, сказавши: «Он смешной!»

Но если, медленно окрепнувши в раздумье,
Я наконец молчание прерву,
Я, будто в море, в вашем скудоумье,
Под прочным парусом спокойно поплыву.

Что я молчал так долго, так упорно,
Не признак слабости мышленья и души…
Не все то дрябло, хило, что покорно…
Большие силы копятся в тиши!

Славный вождь годов далеких!
С кем тебя, скажи, сравню)
Был костер — в тебе я вижу
Сиротинку-головню.

Все еще она пылает…
Нет, не то! Ты — старый дуб,
В третьем царствованьи крепок
И никем не взят на сруб.

Много бурь в тебе гудело,
И, спускаясь сверху вниз,
Молний падавших удары
В ленту черную свились.

Все былое одолел ты
От судеб и от людей;
Не даешь ты, правда, цвета,
Не приносишь желудей…

Но зато листвою жесткой
Отвечать совсем не прочь
И тому, что день подскажет,
Что тебе нашепчет ночь!..

Голоса твоей вершины —
В общей музыке без слов —
Вторят мощным баритоном
Тенорам молодняков…

Гляжу на сосны, — мощь какая!
Взгляните хоть на этот сук:
Его спилить нельзя так скоро,
И нужно много, много рук…

А этот? Что за искривленье!
Когда-то, сотни лет назад,
Он был, бедняга, изувечен,
Был как-нибудь пригнут, помят.

Он в искривлении старинном
Возрос — и мощен, и здоров —
И дремлет, будто помнит речи
Всех им подслушанных громов.

А вот вблизи — сосна другая:
Ничем не тронута, она,
Шатром ветвей не расширяясь,
Взросла — красива и стройна…

Но отчего нам, людям, ближе
И много больше тешат взор
Ветвей изломы и изгибы
И их развесистый шатер?

Не померяться ль мне с морем?
Вволю, всласть души?
Санки крепки, очи зорки,
Кони хороши…

И несчитанные версты
Понеслись назад,
Где-то, мнится, берег дальний
Различает взгляд.

Кони шибче, веселее,
Мчат во весь опор…
Море места прибавляет,
Шире кругозор.

Дальше! Кони утомились,
Надо понукать…
Море будто шире стало,
Раздалось опять…

А несчитанные версты
Сзади собрались
И кричат, смеясь, вдогонку:
«Эй, остановись!»

Стали кони… Нет в них силы,
Клонят морды в снег…
Ну, пускай другой, кто хочет,
Продолжает бег!

И не в том теперь, чтоб дальше…
Всюду — ширь да гладь!
Вон как вдруг запорошило…
Будем умирать!

Сквозь листву неудержимо
Тихо льет церковный звон,
Уносясь куда-то мимо
В бесконечность всех сторон.

Сквозь большие непорядки
Душ людских — добро скользит…
Где и в чем его задатки?
И какой влечет магнит?

Дивной силой притяженья
Кто-то должен обладать,
Чтобы светлые явленья
В тьме кромешной вызывать.

Молчи! Не шевелись! Покойся недвижимо…
Не чуешь ли судеб движенья над тобой?
Колес каких-то ход свершается незримо,
И рычаги дрожат друг другу вперебой…
Смыкаются пути каких-то колебаний, —
Расчеты тайных сил приводятся к концу,
Наперекор уму без права пожеланий,
И не по времени, и правде не к лицу…
О, если б, кажется, с судьбою в бой рвануться!
Какой бы мощности порыв души достиг…
Но ты не шевелись! Колеса не запнутся,
Противодействие напрасно в этот миг.
Поверь: свершится то, чему исход намечен…
Но, если на борьбу ты не потратил сил
И этою борьбой вконец не изувечен,—
Ты можешь вновь пойти… Твой час не наступил.