Валерий Брюсов - Stephanos

Напев ли вальса замирает

Иль отдаленный сонный стон?

Ты вновь со мной! ты — та же! та же!

Дай повторять слова любви…

Хохочут дьяволы на страже,

И алебарды их — в крови.

Звени огнем, — стакан к стакану!

Смотри из пытки на меня!

— Плывет, плывет по ресторану

Синь воскресающего дня.

1905

Камни, полдень, пыль и молот,

Камни, пыль и зной.

Горе тем, кто свеж и молод

Здесь, в тюрьме земной!

Нам дана любовь — как цепи,

И нужда — как плеть…

Кто уйдет в пустые степи

Вольно умереть!

Камни, полдень, пыль и молот,

Камни, пыль и зной…

Камень молотом расколот,

Длится труд дневной.

Камни бьем, чтоб жить на свете,

И живем, — чтоб бить…

Горе тем, кто ныне дети,

Тем, кто должен быть!

Камни, полдень, пыль и молот,

Камни, пыль и зной…

Распахнет ли смертный холод

Двери в мир иной!

Декабрь 1903

«Кто они, скажи мне, птица,

Те двенадцать вкруг стола?

Как на их земные лица

Тень иного налегла?»

«Это я в узорной башне

Заточила души их,

Их сознаний звук всегдашний

Сочетала в звонкий стих.

Это я дала червонцам

Тусклый блеск, холодный яд.

И подсолнечники к солнцам

Обращенные стоят.

Я язык дала их знакам,

Их речам бессвязным смысл,

Им дала упиться мраком

Тайных символов и числ.

Я — мечта, но лишь качну я

Черно-синее крыло,

След святого поцелуя —

Тень им ляжет на чело.

Непостижна и незрима,

Я храню сомкнутый круг.

Не иди, безумец, мимо,

Будь со мной и будь мне друг!»

И, дрожа крылами, птица

Взором верных обвела,

И покрылись тенью лица,

Все двенадцать вкруг стола.

Октябрь 1903

В ее глаза зеленые

Взглянул я в первый раз,

В ее глаза зеленые,

Когда наш свет погас.

Два спутника случайные,

В молчаньи, без огней,

Два спутника случайные,

Мы стали близки с ней.

Дрожал вагон размеренно,

Летел своим путем,

Дрожал вагон размеренно,

Качая нас вдвоем.

И было здесь влияние

Качания и тьмы,

И было здесь влияние,

В котором никли мы.

И чьи-то губы близились

Во тьме к другим губам,

И чьи-то губы близились…

Иль это снилось нам?

В ее глаза зеленые

Взглянул я в первый раз,

В ее глаза зеленые,

Когда в них свет погас.

12 — 13 июня 1904, 1905

Я на дудочке играю,

Тра-ля-ля-ля-ля-ля-ля,

Я на дудочке играю,

Чьи-то души веселя.

Я иду вдоль тихой речки,

Тра-ля-ля-ля-ля-ля-ля,

Дремлют тихие овечки,

Кротко зыблются поля.

Спите, овцы и барашки,

Тра-ля-ля-ля-ля-ля-ля,

За лугами красной кашки

Стройно встали тополя.

Малый домик там таится,

Тра-ля-ля-ля-ля-ля-ля,

Милой девушке приснится,

Что ей душу отдал я.

И на нежный зов свирели,

Тра-ля-ля-ля-ля-ля-ля,

Выйдет словно к светлой цели

Через сад, через поля.

И в лесу под дубом темным,

Тра-ля-ля-ля-ля-ля-ля,

Будет ждать в бреду истомном,

В час, когда уснет земля.

Встречу гостью дорогую,

Тра-ля-ля-ля-ля-ля-ля,

Вплоть до утра зацелую,

Сердце лаской утоля.

И, сменившись с ней колечком,

Тра-ля-ля-ля-ля-ля-ля,

Отпущу ее к овечкам,

В сад, где стройны тополя.

18 декабря 1904

Мы с дрожью страсти и печали,

Едва над морем рассвело,

Ей чресла розами венчали

И гиацинтами чело.

На теле розовом и белом

Как кровь горели капли роз,

Одни мы были в мире целом,

И храмом стал нагой утес.

Жрецы ночей и наслаждений,

Мы перед вечной Красотой

Склонили радостно колени,

Воспев невольно гимн святой.

Но там внизу, когда тумана

Раздвинулся густой покров,

Открылись вышедшие рано

На ловлю лодки рыбаков.

И, отзвук песни их убогой

На высоте заслышав вдруг,

Она, объятая тревогой,

Разорвала наш тесный круг.

И солнце, беспощадным ликом,

Взглянув, огнем зажгло волну,

И, шаг ступив, с победным криком

Она низверглась в глубину.

Февраль 1904, ноябрь 1905

Тесно во мгле мы сидим,

Люди, над ярусом ярус.

Зыблются ветром живым

Где-то и стяги и парус!

В узкие окна закат

Красного золота бросил.

Выступил сумрачный ряд

Тел, наклоненных у весел.

Цепи жестоки. Навек

К месту прикованы все мы

Где теперь радостный бег

Нами влекомой триремы?