Зинаида Гиппиус - Стихи. Дневник 1911-1921

Рождество, праздник детский, белый,
когда счастливы самые несчастные…
Господи! Наша ли душа хотела,
чтобы запылали зори красные?

Ты взыщешь, Господи, но с нас ли, с нас ли?
Звезда Вифлеемская за дымами алыми…
И мы не знаем, где Царские ясли,
но все же идем ногами усталыми.

Мир на земле, в человеках благоволенье…
Боже, прими нашу мольбу несмелую:
дай земле Твоей умиренье,
дай побеждающей одежду белую…

Нет, никогда не примирюсь.
Верны мои проклятья.
Я не прощу, я не сорвусь
В железные объятья.

Как все, живя, умру, убью,
Как все — себя разрушу,
Но оправданием — свою
Не запятнаю душу.

В последний час, во тьме, в огне,
Пусть сердце не забудет:
Нет оправдания войне,
И никогда не будет.

И если это Божья длань -
Кровавая дорога,-
Мой дух пойдет и с ним на брань,
Восстанет и на Бога.

Страшно оттого, что не живется — спится…
И всё двоится, всё четверится.
В прошлом грехов так неистово много,
Что и оглянуться страшно на Бога.

Да и когда замолить мне грехи мои?
Ведь я на последнем склоне круга…
А самое страшное, невыносимое,-
Это что никто не любит друг друга…

Полотенца лунно-зеленые
На белом окне, на полу.
Но желта свеча намоленая
Под вереском, там, в углу.

Протираю окно запотелое,
В двух светах на белом пишу…
О зеленое, желтое, белое!
Что выберу?..
Что решу?..

Кричу — и крик звериный…
Суди меня Господь!
Меж зубьями машины
Моя скрежещет плоть.

Свое — стерплю в гордыне…
Но все? Но если все?
Терпеть, что все в машине?
В зубчатом колесе?

Есть такое трудное,
Такое стыдное.
Почти невозможное -
Такое трудное:
Это поднять ресницы
И взглянуть в лицо матери,
У которой убили сына.

Но не надо говорить об этом.

Невозвратимо. Непоправимо.
Не смоем водой. Огнем не выжжем.
Нас затоптал — не проехал мимо!-
Тяжелый всадник на коне рыжем.

В гуще вязнут его копыта,
В смертной вязи, неразделимой…
Смято, втоптано, смешано, сбито —
Всё. Навсегда. Непоправимо.

Милая, верная, от века Суженая,
Чистый цветок миндаля,
Божьим дыханьем к любви разбуженная,
Радость моя,— Земля!

Рощи Лимонные — и березовые,
Месяца тихий круг,
Зори Сицилии, зори розовые,-
Пенье таежных вьюг,

Даль неохватная и неистовая,
Серых болот туман,-
Корсика призрачная, аметистовая
Вечером, с берега Канн,

Ласка нежданная, утоляющая
Неутолимую боль,
Шелест, дыхание, память страдающая,
Слез непролитых соль -

Всю я тебя люблю, Единственная,
Вся ты моя, моя!
Вместе воскреснем, за гранью таинственною,
Вместе,— и ты, и я!

Окно мое над улицей низко,
Низко и открыто настежь.
Рудолипкие торцы так близко
Под окном, раскрытым настежь.

На торцах — фонарные блики,
На торцах все люди, люди…
И топот, и вой, и крики,
И в метании люди, люди…

Как торец, их одежды и лица.
Они, живые и мертвые,— вместе.
Это годы, это годы длится,
Что живые и мертвые — вместе!

От них окна не закрою.
Я сам,— живой или мертвый?
Всё равно… Я с ними вою,
Всё равно, живой или мертвый.

Нет вины, и никто — в ответе.
Нет ответа для преисподней.
Мы думали, что живем на свете…
Но мы воем, воем — в преисподней.

Пойдем на весенние улицы,
Пойдем в золотую метель.
Там солнце со снегом целуется
И льет огнерадостный хмель.

По ветру, под белыми пчелами,
Взлетает пылающий стяг.
Цвети меж домами веселыми,
Наш гордый, наш мартовский мак!