Зинаида Гиппиус: Собрание стихов. Книга вторая

Твой остов прям, твой облик жесток,
Шершавопыльный — сер гранит,
И каждый зыбкий перекресток
Тупым предательством дрожит.

Твое холодное кипенье
Страшней бездвижности пустынь.
Твое дыханье — смерть и тленье,
А воды — горькая полынь.

Как уголь, дни,— а ночи белы,
Из скверов тянет трупной мглой.
И свод небесный, остеклелый
Пронзен заречною иглой.

Бывает: водный ход обратен,
Вздыбясь, идет река назад…
Река не смоет рыжих пятен
С береговых своих громад,

Те пятна, ржавые, вскипели,
Их ни забыть,— ни затоптать…
Горит, горит на темном теле
Неугасимая печать!

Как прежде, вьется змей твой медный,
Над змеем стынет медный конь…
И не сожрет тебя победный
Всеочищающий огонь,-

Нет! Ты утонешь в тине черной,
Проклятый город, Божий враг,
И червь болотный, червь упорный
Изъест твой каменный костяк.

Ты пойми,— мы ни там, ни тут.
Дело наше такое,— бездомное.
Петухи поют, поют…
Но лицо небес еще темное.

На деревья гляди,— на верхи.
Не колеблет их близость рассветная…
Все поют, поют петухи,-
Но земля молчит, неответная…

Над темностью лампады незажженной
Я увидал сияющий отсвет.
Последним обнаженьем обнаженной
Моей душе — пределов больше нет.

Желанья были мне всего дороже…
Но их, себя, святую боль мою,
Молитвы, упованья,— всё, о Боже,
В Твою Любовь с любовью отдаю.

И этот час бездонного смиренья
Крылатым пламенем облек меня.
Я властен властью — Твоего веленья,
Одет покровом — Твоего огня.

Я к близкому протягиваю руки,
Тебе, Живому, я смотрю в Лицо,
И, в светлости преображенной муки,
Мне легок крест, как брачное кольцо.

О, почему Тебя любить
Мне суждено неодолимо?
Ты снишься мне иль, может быть,
Проходишь где-то близко, мимо,

И шаг Твой дымный я ловлю,
Слежу глухие приближенья…
Я холод риз Твоих люблю,
Но трепещу прикосновенья.

Теряет бледные листы
Мой сад, Тобой завороженный…
В моем саду проходишь Ты,-
И я тоскую, как влюбленный.

Яви же грозное лицо!
Пусть разорвется дым покрова!
Хочу, боюсь — и жду я зова…
Войди ко мне. Сомкни кольцо.

Дышит тихая весна,
Дышит светами приветными…
Я сидела у окна
За шерстями разноцветными.

Подбирала к цвету цвет,
Кисти яркие вязала я…
Был мне весел мой обет:
В храм святой завеса алая.

И уста мои твердят
Богу Сил мольбы привычные…
В солнце утреннем горят
Стены горницы кирпичные…

Тихо, тихо. Вдруг в окне,
За окном,— мелькнуло белое…
Сердце дрогнуло во мне,
Сердце девичье, несмелое…

Но вошел… И не боюсь,
Не боюсь я Светлоликого.
Он как брат мой… Поклонюсь
Брату, вестнику Великого.

Белый дал он мне цветок…
Не судила я, не мерила,
Но вошел он на порог,
Но сказал,— и я поверила.

Воля Господа — моя.
Будь же, как Ему угоднее…
Хочет Он — хочу и я.
Пусть войдет Любовь Господняя…

Ночные знаю странные прозрения:
Когда иду навстречу тишине,
Когда люблю ее прикосновения,
И сила яркая растет во мне.

Колдует ли душа моя иль молится,-
Не ведаю; но радостна мне весть…
Я чую, время пополам расколется,
И будущее будет тем, что есть.

Все чаянья,— все дали и сближения,-
В один великий круг заключены.
Как ветер огненный,— мои хотения,
Как ветер, беспреградны и властны.

И вижу я,— на ком-то загораются
Сияньем новым белые венцы…
Над временем, во мне, соприкасаются
Начала и концы.

Я ждал полета и бытия.
Но мертвый ястреб — душа моя.
Как мертвый ястреб, лежит в пыли,
Отдавшись тупо во власть земли.
Разбить не может ее оков.
Тяжелый холод — земной покров.
Тяжелый холод в душе моей,
К земле я никну, сливаюсь с ней.
И оба мертвы — она и я.
Убитый ястреб — душа моя.