Вячеслав Иванов - Младенчество

Вот жизни длинная минея,

Воспоминаний палимпсест,

Ее единая идея —

Аминь всех жизней — в розах крест.

Стройна ли песнь и самобытна

Или ничем не любопытна —

В том спросит некогда ответ

С перелагателя Поэт.

Размер заветных строф приятен;

Герою были верен слог.

Не так поэму слышит Бог;

Но ритм его нам непонятен.

Солгать и в малом не хочу;

Мудрей иное умолчу.

Отец мой был из нелюдимых,

Из одиноких, — и невер.

Стеля по мху болот родимых

Стальные цепи, землемер

(Ту груду звучную, чьи звенья

Досель из сумерек забвенья

Мерцают мне, — чей странный вид

Всё память смутную дивит),-

Схватил он семя злой чахотки,

Что в гроб его потом свела.

Мать разрешения ждала,-

И вышла из туманной лодки

На брег земного бытия

Изгнанница — душа моя.

Мне сказывала мать, и лире

Я суеверный тот рассказ

Поведать должен: по Псалтири,

В полночный, безотзывный час,

Беременная, со слезами,

Она, молясь пред образами,

Вдруг слышит: где же?.. точно, в ней —

Младенец вскрикнул!.. и сильней

Опять раздался заглушенный,

Но внятный крик… Ей мир был лес,

Живой шептанием чудес.

Душой, от воли отрешенной,

Удивлена, умилена,

Прияла знаменье она.

Но как же знак истолковала?

Какой вещал он тайный дар?

Не разумела, не пытала;

Но я возрос под сенью чар

Ее надежды сокровенной —

На некое благословенный

Святое дело… Может быть,

Творцу всей жизнью послужить…

Быть может, славить славу Божью

В еще неведомых псалмах…

Мать ясновидела впотьмах,

Мирской не обольщалась ложью;

Но в этом мире было ей

Поэта званье всех милей.

Не романтизм (ему же в меру

Она когда-то дань несла)

В ней говорил. Живую веру,

Народную, она спасла

В душе простой от заблуждений.

С наивным опытом видений,

С бесплотным зрением теней

По-русски сочетался в ней

Дух недоверчивой догадки,

Свободный, зоркий, трезвый ум.

Но в тишине сердечных дум

Те образы ей были сладки,

Где в сретенье лучам Христа

Земная рдеет красота.

Ей сельский иерей был дедом;

Отец же в Кремль ходил, в Сенат.

Мне на Москве был в детстве ведом

Один, другой священник — брат

Ее двоюродный. По женской

Я линии — Преображенский;

И благолепие люблю,

И православную кутью…

Но сироту за дочь лелеять

Взялась немецкая чета:

К ним чтицей в дом вступила та,

Отрадно было старым сеять

Изящных чувств и знаний сев

В мечты одной из русских дев.

А девой русскою по праву

Назваться мать моя могла:

Похожа поступью на паву,-

Кровь с молоком, — она цвела

Так женственно-благоуханно,

Как сердцу русскому желанно,

И косы темные до пят

Ей достигали. Говорят

Пустое всё про «долгий волос»:

Разумница была она —

И «Несмеяной» прозвана.

К тому ж имела дивный голос:

«В театре ждали б вас венки»-

Так сетовали знатоки.

Читали Библию супруги,

Усевшись чинно, по утрам,

Забыть и крепостные слуги

Не смели в праздник Божий храм.

И на чепец сидящей дамы,

И на чтеца глядел из рамы

Румяный Лютер: одобрил

Их рвенье Доктор, что швырял

Чернильницей в Веельзевула,

Когда отваживался шут

Его ученый путать труд,

Над коим благочестье гнуло

Мужской, с височками, парик

И вялый, добрый женский лик.

С осанкою иноплеменной

Библейский посещали дом

То квакер в шляпе, гость надменный

Учтиво-чопорных хором,

То менонит, насельник Юга,

Часы высокого досуга

Хозяин, дерптский богослов,

Все посвящал науке слов

Еврейских Ветхого Завета,

В перчатке черной (кто б сказал,

Что нет руки в ней?) он стоял

И левою писал с рассвета,

Обрит и статен, в парике

И молчаливом сюртуке.

Французский автор здесь греховен

Порой казался — или пуст,

Но «Несмеяне» мил Бетховен;

Царит Вольфганга Гете бюст

В девичьей келии. Марлинский

Забыт; но перечтен Белинский

(С Виссарионовой сестрой

Ока знакома). Прежний строй

В душе другим сменился строем,

Открыта свежая тетрадь,

Где новых рифм лихая рать

Располагается постоем,-

Набег поэтов старины,

Что нам — священны иль смешны.