Вячеслав Иванов - Прозрачность. Вторая книга лирики

Или ты - гордый Нарцисс, упоенный мечтой

одинокой,

В томном блуждающий сне, тайной гармонии полн?

К нимфе зовущей иди, ты, доселе себя не познавший,

Но не гляди, наклонясь, в зеркало сонной волны!

Ах, если ты не Нарцисс, то, свой лик отраженный

увидев,

О незнакомец,- дрожу,- новый ты станешь

Нарцисс.

Светел, мир отразив, как волна, бескорыстный

художник.

В зыблемый образ глядясь, счастлив поэт:

он Нарцисс.

Грустно-блажен художник-поэт! Он - небо и воды:

Ловит, влюбленный, свой лик, видит

прозрачность и - мир.

Здесь вал, мутясь, непокоривой

У ног мятежится тоской:

А там на мыс - уж белогривый

Высоко прянул конь морской.

Тебе несу подснежник ранний

Я с воскресающих полей, -

А ты мне: «Милый, чу, в тумане -

Перекликанье журавлей!»

Твой правый стих, твой стих победный,

Как неуклонный наш язык,

Облекся наготою медной,

Незыблем, как латинсккй зык!

В нем слышу клект орлов на кручах

И ночи шелесный Аверн,

И зов мятежный мачт скрипучих,

И молвь субур, и хрип таверн.

Взлетит и прянет зверь крылатый,

Как оный идол медяной

Пред венетийскою палатой, -

Лик благовестия земной.

Твой зорок стих, как око рыси,

И сам ты - духа страж, Линкей,

Елену уследивший с выси,

Мир расточающий пред ней.

Ты - мышц восторг и вызов буйный,

Языкова прозябший хмель.

Своей отравы огнеструйной

Ты сам не разгадал досель.

Твоя тоска, твое взыванье -

Свист тирса,- тирсоносца ж нет…

Тебе в Иакхе целованье,

И в Дионисе мой привет.

Cui palmamque fero sacramque laurum?

Balmonti, tibi nam quod incohasti

Spirnt molle melos novisque multis

Bacchatum modulans Camena carmen

Devinxit numeris modisque saeclum

Sensumque edocuit vaga intimum aevi. [6] Пальму дам я кому и лавр священный?

Твой, Бальмонт, этот лавр! Напев твой дышит

Нежной жизнию. Ритмов многих силу

В исступленную песнь вложила Муза,

Новой звучностью мир очаровала;

Без пути заблудившись, без дороги,

Душу века заветную сказала.

Вам - пращуров деревья

И кладбищ теснота!

Вам вольные кочевья

Сулила Красота.

Вседневная измена,

Вседневный новый стан:

Безвыходного плена

Блуждающий обман.

О, верьте далей чуду

И сказке всех завес,

Всех весен изумруду,

Всей широте небес!

Художники, пасите

Грез ваших табуны;

Минуя, всколосите -

И киньте - целины!

И с вашего раздолья

Низриньтесь вихрем орд

На нивы подневолья,

Где раб упрягом гoрд.

Топчи их рай, Аттила,-

И новью пустоты

Взойдут твои светила,

Твоих степей цветы.

Снилось мне: сквозит завеса

Меж землей и лицом небес.

Небо - влажный взор Зевеса,

И прозрачный грустит Зевес.

Я прочел в склоненном взоре

Голубеющую печаль.

Вспухнет вал - и рухнет - в море;

Наших весен ему не жаль.

Возгрустил пустынник неба,

Что ответный, отсветный лик -

Ах, лишь омутом Эреба

Повторенный его двойник…

Вечных сфер святой порядок

И весь лик золотых Идей

Яркой красочностью радуг

Льнули к ночи его бровей,-

Обвивали, развевали

Ясной солнечностью печаль;

Нерожденных солнц вставали

За негаданной далыо даль.

Но печаль гасила краски…

И вззвенел, одичав, тимпан;

Взвыл кимвал: сатирам пляски

Повелел хохотливый Пан.

Их вскружился вихорь зыбкий,

Надрывалась дуда звончей -

И божественной улыбкой

Прояснилась печаль очей.

Я - Полдня вещего крылатая Печаль.

Я грезой нисхожу к виденьям сонным Пана:

И отлетевшего ему чего-то жаль,

И безотзывное - в Элизии тумана.

Я, похоронною лазурью осиянна,

Шепчу в безмолвии, что совершилась даль.

Я - Полдня белого небесная Печаль,

Я - Исполнения глубокая Осанна.

Из золотых котлов торжественной рекой

Я знойных чар лию серебряные сплавы

На моря синего струящийся покой,

На снежной вечности сверкающие главы,

На красные скалы, где солнечные славы

Слагаешь ты, поэт, пронзен моей тоской.

Дух пламенный, алкаючи, вращает