Марина Цветаева: Поэмы-сказки

Не кажет лица.

Видно, в полночь, в пятницу

На свет родился.

Дó любви нелакомый,

Себе немил —

Видно, месяц, плакамши,

Слезой обронил».

Слабыми руками

Вдоль перил витых,

Слабыми шажками

С лестничек крутых.

Не трубили зóрю

С крепостной стены.

В небесах Егорий

Не разжег войны.

Спит кузнец над горном,

Спит косарь в копне.

— Чей глазочек черный

В слуховом окне?

Что за соглядатай

Мерит даль зыбéй —

Выше голубятни,

Раньше голубей?

Нет такой вершины,

Чтоб тоске — крута!

Лучше всех аршинов —

Черный взгляд-верста.

Берегитесь, люди,

Некалёных стрел!

Ветр с кудрями-грудью,

Как любовник, смел.

Уж такой ревнитель!

Всюду — враз — рука!

Что б дружочку прыти

Взять у ветерка?

«Дар ты мой обманный,

Клад непокупной!

Ровно столб туманный,

Аль дымок степной…

Пьет — отца хоронит,

А ступнёт шажком —

Вот сейчас обронит

Ножку с сапожком.

Шагай с косогору,

Плыви — вдаль — водой…

Не уйдешь от взору

Мачехи младой!

Всё ж на Зверь-Солдатку

Не откроешь глаз:

В вороток твой сладкий

Я змеей впилась!»

— Ох ты воля! — дорогая! — корабельная!

Окиянская дорога колыбельная!

Прискакав с ночной атаки

(На лбу — пот росою крупной),

У окна сваво, над взморьем,

Царь-Девица саблю чистит.

На плече на правом — голубь,

На плече на левом — кречет.

У ее подножья нянька

Ей сапожки начищает.

«Ох ты, царь мой, Царь-Девица,

Вихрь-Девица, Жар-Девица!

Нету мне с тобою сладу,

Не покоишь мою старость.

Погляжу на кудри гривой,

Погляжу на взор пожаром —

Как не я тебя, а львица

Львиным молоком вскормила!

День встает — врага сражаешь,

Полдень бьет — по чащам рыщешь,

Вечер пал — по хлябям пляшешь,

Полночь в дом — с полком пируешь.

Люди спать — ты саблю точишь,

В церковь — псов из ручек кормишь.

Вся родня и отступилась.

Дай-ка правую мне ножку!»

Рассмеялась Царь-Девица:

«Мне и любо без родни-то!

Огнь — отец мне, Вода — матерь,

Ветер — брат мне, сестра — Буря.

Мне другой родни не надо!»

Осерчала нянька: «Полно

Ржать-то, ровно кобылица!

Как бы этим ржаньем всех-то

Женихов не распугала!»

Пуще Дева-Царь хохочет:

«Эка сладость — женихи-то!

Мой жених — мой меч пресветлый,

Меч мой сабельный, веселый:

Мне других дружков — не надо!»

Пригорюнилась тут нянька:

«Порвала б цветочков в поле,

Завела б себе подружек,

Позабавилась б маненько…»

Ей в ответ с усмешкой Дева:

— «Трубный звон — моя забава!

Мне иных забав — не надо!»

«Первенчалась бы с красавцем, —

Нянька у ней в ножках хнычет, —

Сбросила б наряд свой мерзкий,

Да над люлькой над роскошной,

Над пеленочной заботой,

Всю бы ночь, заместо гульбищ,

Все бы пела-распевала».

Топнула ногой тут Дева:

— Нянька ты, а я — Царь-Демон!

Кой мне черт в твоих пеленках!

Бранный быт — моя забота!

Мне иных забот — не надо!

…Отстранись-ка, нянька, чтó за

Звон с воды встает за чудный?

Чтой-то под моим окошком

Волны за слова лепечут?

— Гусли, гусли-самозвоны,

Вся забавушка моя!

Из зубчатой из короны

Ни зубца не стою я.

Не слыхал еще, как бабы

По ночам толкуют сны.

Гусли, гусли — вся забава

Осьмнадцатой весны!

Я, мальчишка узкогрудый,

С бранным бытом незнаком.

Гусли, гусли-самогуды

Мне — единственный закон!

Я до смертного до поту

Не отстану от струны!

Гусли, гусли — вся забота

Осьмнадцатой весны!

Просияла Царь-Девица:

Терем враз озолотила.

«Баб не любишь? Драк не любишь?

Ну, тебя-то мне и надо!

Как, к примеру, Дева-Царь я,

Так, выходит, — Царь-ты-Дева!

Уж с таким-то голосочком

Муж за прялку не засодит!»

Хлопнула тут Царь в ладоши:

«Повели, чтоб тем же часом

Вихря-мне-Коня седлали!»

Хлопнула в ладоши дважды:

«Повели, чтоб тем же часом

Был Корабь готов к отплытью!»

Трижды хлопнула в ладоши:

«Повели, чтоб тем же часом

Для прощального параду

Там, на площади великой,

Все наши полки сбирались!

— Дура старая, что хнычешь?

Али жалко, что последний

День встает наш, Царь-Девицын?» —

«Ошалела я от счастья, —

Нянька хнычет под ногами, —

Знать, за все мои молитвы, за слёзные,

Вить гнездо тебе, моя орлица безгнездная!

Знать, недаром карты врали,