Марина Цветаева - Стихотворения 1921-1941 годов

Цареубийцы! Псéкровь холопья!

И — повторенным прыжком —

На копья!

11 мая 1921

— Грудь Ваша благоуханна,

Как розмариновый ларчик…

Ясновельможна панна…

— Мой молодой господарчик…

— Чем заплачу за щедроты:

Темен, негромок, непризнан…

Из-под ресничного взлету

Что-то ответило: — Жизнью!

В каждом пришельце гонимом

Пану мы Иезусу — служим…

Мнет в замешательстве мнимом

Горсть неподдельных жемчужин.

Перлы рассыпались, — слезы!

Каждой ресницей нацелясь,

Смотрит, как в прахе елозя,

Их подбирает пришелец.

13 мая 1921

Как разгораются — каким валежником!

На площадях ночных — святыни кровные!

Пред самозванческим указом Нежности —

Что наши доблести и родословные!

С какой торжественною постепенностью

Спадают выспренные обветшалости!

О наши прадедовы драгоценности

Под самозванческим ударом Жалости!

А проще: лоб склонивши в глубь ладонную,

В сознаньи низости и неизбежности —

Вниз по отлогому — по неуклонному —

Неумолимому наклону Нежности…

Май 1921

Стальная выправка хребта

И вороненой стали волос.

И чудодейственный — слегка —

Чуть прикасающийся голос.

Какое-то скольженье вдоль —

Ввысь — без малейшего нажима…

О дух неуловимый — столь

Язвящий — сколь неуязвимый!

Земли не чующий, ничей,

О безучастие, с которым

— Сиятельный — лишь тень вещей

Следишь высокомерным взором.

В миг отрывающийся — весь!

В лад дышащий — с одной вселенной!

Всегда отсутствующий здесь,

Чтоб там присутствовать бессменно.

Май 1921

Башенный бой

Где-то в Кремле.

Где на земле,

Где —

Крепость моя,

Кротость моя,

Доблесть моя,

Святость моя.

Башенный бой.

Брошенный бой.

Где на земле —

Мой

Дом,

Мой — сон,

Мой — смех,

Мой — свет,

Узких подошв — след.

Точно рукой

Сброшенный в ночь —

Бой.

— Брошенный мой!

Май 1921

Уроненные так давно

Вздымаю руки.

В пустое черное окно

Пустые руки

Бросаю в полуночный бой

Часов, — домой

Хочу! — Вот так: вниз головой

— С башни! — Домой!

Не о булыжник площадной:

В шепот и шелест…

Мне некий Воин молодой

Крыло подстелет.

Май 1921

Всё круче, всё круче

Заламывать руки!

Меж нами не версты

Земные, — разлуки

Небесные реки, лазурные земли,

Где друг мой навеки уже —

Неотъемлем.

Стремит столбовая

В серебряных сбруях.

Я рук не ломаю!

Я только тяну их

— Без звука! —

Как дерево-машет-рябина

В разлуку,

Во след журавлиному клину.

Стремит журавлиный,

Стремит безоглядно.

Я спеси не сбавлю!

Я в смерти — нарядной

Пребуду — твоей быстроте златоперой

Последней опорой

В потерях простора!

Июнь 1921

Смуглой оливой

Скрой изголовье.

Боги ревнивы

К смертной любови.

Каждый им шелест

Внятен и шорох.

Знай, не тебе лишь

Юноша дорог.

Роскошью майской

Кто-то разгневан.

Остерегайся

Зоркого неба.

Думаешь — скалы

Манят, утесы,

Думаешь, славы

Медноголосый

Зов его — в гущу,

Грудью на копья?

Вал восстающий

— Думаешь — топит?

Дольнее жало

— Веришь — вонзилось?

Пуще опалы —

Царская милость!

Плачешь, что поздно

Бродит в низинах.

Не земнородных

Бойся, — незримых!

Каждый им волос

Ведом на гребне.

Тысячеоки

Боги, как древле.

Бойся не тины, —

Тверди небесной!

Ненасытимо —

Сердце Зевеса!

25 июня 1927

Тихонько

Рукой осторожной и тонкой

Распутаю путы:

Ручонки — и ржанью

Послушная, зашелестит амазонка

По звонким, пустым ступеням расставанья.

Топочет и ржет

В осиянном пролете

Крылатый. — В глаза — полыханье рассвета.

Ручонки, ручонки!

Напрасно зовете:

Меж ними — струистая лестница Леты.

27 июня 1921

Седой — не увидишь,

Большим — не увижу.

Из глаз неподвижных

Слезинки не выжмешь.

На всю твою муку,

Раззор — плач:

— Брось руку!

Оставь плащ!

В бесстрастии