Роберт Браунинг: Пиппа проходит

Ведь могут чудеса произойти,

И названа я буду именами

Счастливейших, что можно здесь найти!

Смотри! Вверху на том холме все утро

Любимой буду я и знать о том:

Не хуже я Оттимы светлокудрой!

Сады и в них большой гранитный дом

И — для цветов другой, стеклянный, необычный —

Мои; туда Себальд идет тропой привычной

Ухаживать за мной, а старый спит Лука;

И вот, пока он не вздохнет слегка,

Я… что ж? Даю обильный повод к толкам;

Оттима — я замечу тихомолком —

Пренебрегает, не к добру порою,

Всем, даже мстительною болтовнею,

А в нашем городке ведь все болтают!

Но, ах! Любовь, любовь — есть лучшая, я знаю!

Та, глупая, была лишь первым даром дня;

Назло всем сплетням есть другая для меня:

Жених с невестою под звук органа

Священное покинут в полдень место,

Их дом стоит среди лугов Оркана —

Так почему бы мне не быть невестой

Скорее, чем Оттимой; для начала

Невесту маленькую эту я видала,

Видала мельком, словно блеск зарниц,

Румянец чистых щек и узел кос

Черней всего, черней самих ресниц;

Не красит ли она их, вот вопрос!

Она была строга, и газ

Одел ее и скрыл от нас;

Невеста — чтоб смотреть и чуть касаться,

О, чуть касаться, Юлий! — так нежны

Они, и с ними должно обращаться,

Как бы с цветами первыми весны!

Живут легко и мягко эти дамы,

А наш румянец удивлял бы прямо;

Храни же этих щек оттенок, близкий к снегу,

Патрицианских ног изысканную негу,

И мускулы пусть движутся всегда

С такою сдержанностью дивной, как тогда;

Ходи она, как я, по улице весенней,

Босая и открытые колени,

Как дали бы тогда возлюбленному свет

Девичий поцелуй, трепещущий ответ?

О, то не зависть, нет!

— О, нет! — Когда бы я имела право

Отказываться или выбирать,

Подумайте, могла ли б я желать

Любви, оковывающей лукаво?

Она связала бы все существо мое;

Мне все равно, терять иль получить ее!

Любовник холоден, жену не любит муж,

Любовь к родителям — вот верный путь для душ;

Под вечер мать и сын, прекрасной парой,

Беседуют на башне; почему ж

Не быть Луиджи мне? Приют их старый,

Для ящериц приют, всю зиму жив,

Там каждый рад и, друга посвятив

В свои мечты на Новый год, счастлив

(Я замечала, что по вечерам

Луиджи с матерью всегда сидят в аллее

У старой башни и болтают там,

Ясней любовников, но и друзей нежнее).

Пусть обо мне заботятся, хранят

Меня от зла, как в сказке говорят;

Пусть буду я Луиджи… Если б знать

Могла я моего отца иль мать!

Но, если уж сказать, одна любовь сильна:

То — Божья; надо мной что ж не взойдет она,

Как там, над Монсеньоровым челом,

Который в эту ночь благословляет дом,

Где мертвый брат его, а Бог благословит

Глаза, что светятся, и сердце, что дрожит

Любовью; я хотела бы стать им,

Священником любимым и святым!

Но что? Любви святой я приобщилась, ах!

Что в новогодних слышится стихах,

И разве смысл иной звучит в словах

Перед Богом все равны, узнай;

И, если Он вступает в рай,

Наш мир исполнен только Им,

И злой и добрый Им любим;

Мы куклы Бога; в этом свете

Ни первых, ни последних нет.

Не молви «глупость» ни про что,

Оно не менее, чем то,

Что все великим назовут;

Освободи меня от пут

Разнообразных жизней! Мне

Довольно и одной вполне!

И больше, больше этого! — О, да —

Я мимо счастья их пройду, горда,

Не позавидовав, чем уступлю я им,

Полезна людям, Господу мила!

Ах, этот праздник хочет быть храним,

Как будто бы он из стекла!

Пусть светит солнце! Не к чему роптать!

Ведь ты, мой День, меня ведешь опять

Вниз по тропинке, где сияет хмель,

Росой в лесу слепом из-за кустов,

Где не взмывала ласточка досель

И не звучал стрекоз веселый зов —

Веселый зов!

(Выходит на улицу.)

[I]

Утро. На холме, в оранжерее Оттима, жена Луки, и ее любовник, немец

Себальд.

Себальд

(поет)

Сон, беги от бдящих очей!

День очами сверкнул — посмей!

Ночь глубоко глазами пей!

Оттима

Ночь? Такова на Рейне ночь, быть может;

А этот красный луч сквозь щели ставен

Мы называем утром: погляди же,

Но осторожно, ощупью! Ведь всюду

Герань высокая! Толкни решетку —

За раму! Нет, прошу тебя! Себальд,

Ты всю меня осыпал пылью! Видишь,

Сюда засов, сюда! Ну, ты доволен,

Иль хочешь что-нибудь еще испортить?

Целуй, и мы друзья, Себальд! Уж утро?