Анатолий Гуницкий: Стихотворения

В долине снов я видел эскимо
Его глодали нищие студенты,
Но превращалось эскимо в дерьмо
И гасли, как окурки, аргументы.

За буреломом – снова бурелом,
Тебе-то в кайф, а вот ему – облом.

Традиции истлели, мертв букварь,
Прочитанный весной, в шестидесятом,
Истерзанный до дыр гниет словарь
И сын идет на дочь, и брат на брата.

За буреломом – просто бурелом,
Какой облом, друзья, какой облом!

Спасенья нет от тряпошной козы,
Бегите прочь, пока послушны ноги,
Пусть отголоски праздничной грозы
Отучат вас играть в пути-дороги.

Ведь бурелом – на то и бурелом,
Гостиница в пыли! Опять облом!

Вокруг кричали львы. Из водорода
Сапожник им наклеил каблуки
Он был вчера. Зачем-то без руки
И выпил фиолетовую воду

И красной лентой выкрасил подол
У похотливой леди кочегарки
Февральским вечером. В неведомом Гайд-парке
Садились пять историков за стол

Они не верили в пришествие судьбы
Уныло изучали манускрипты
Сверкала музыка. Горели эвкалипты
Им оставалось пять минут ходьбы

До победительного возгласа. Микробы
Опять взлетали на гнилой Монблан,
Где нет материи. Лишь спящий капеллан
Там ищет сканеры высокой пробы.

Бэби-убийца встретилась мне
И вот что особенно меня удивило
Мчалась она на безумном коне
Бэби-убийца торчала нехило

О, бэби-убийца
Ты родом из Бийска

Бэби-убийца сготовила ужин
И вот что мне особенно было приятно
Ни ей, ни мне был ужин не нужен
Остались осколки и серые пятна

О бэби-убийца, бэби-убийца
Ты родом из Бийска, ты родом из Бийска

Бэби-убийца так звонко смеялась
И позже, когда мы лежали у койке
Она отдала мне свое одеяло
Сама же накрылась бачком из помойки

О бэби-убийца
Недаром ты родом из Бийска

Кого ты убила, бэби-убийца?
Шепнул я ей на ухо ночью темной
Она мне ответила: «Сомалийца»
Который пытался стать моей теткой.

О бэби-убийца
Недаром, недаром ты родом из Бийска

Прожит день
Словно выпит стакан
Холодного горького кофе.

Близится ночь,
Сонная ночь,
Черная сонная ночь.

Ты выползешь утром
Из сонных глубин
И нырнешь в холодное кофе.

И в коричневой жиже
Будешь лежать
До наступления тьмы.

И так незаметно
Наполнится доверху
Огромный грязный кофейник.

Изо дня в день,
Из ночи в ночь,
Ты вливал в него по стакану.

И сам не заметил,
Как в нем оказался,
В огромном грязном кофейнике.

Ты в нем задохнешься
И осядешь на дно
Мутным, черным осадком.

И в последний миг
Ты вдруг остро поймешь,
Что все началось тогда

В день, что был прожит
Словно выпит стакан,
Холодного горького кофе.

С неторопливой грацией трамвая
Приходит жизнь – и снова умирает,
В событие этом нет большой беды,
В преддверие ада есть ступени рая,
Мы ночью строим пагоду в сарае
И осень погоняем без узды.

Седым волхвам воздастся за труды
Их приютят бездонные пруды,
Расположенные в краю, где нету края.
Как говорят в народе – подь сюды,
Месторожденье пусто, нет руды,
Безрадостна зима в начале мая.

Безглазый демон с радугой играет
Разравнивает прошлого следы,
В какой-то кривоточине судьбы
Мелькнула женщина – и отошла, хромая,
То тень возмездия! Моя ж мечта иная
Считать отполированные лбы!

Асс нонсенса по сути не был ассом
Он не любил прогулки на террасу
И сжав кримплен в протянутой руке
Тоскливо вспоминал о пауке

Который полз по шляпе мирозданья
Презрев убогие молитвы и стенанья
И толстокожую мадонну в городке
Сверкавшую глазами в каблуке

Так продолжалось долго. Лет пятьсот
Никто не знал дорогу. Старый крот
Упорно продирался в верховину
В тот чудный край, где стройные руины
Возвысились над трепетной рекой
Дарующей забвенье и покой.