Игорь Северянин - Полное собрание стихотворений

Хотя ты о любви не говоришь,

Твое молчанье боле, чем любовно.

Белград, Берлин, София и Париж -

Все это только наше безусловно.

Всегда был благосклонен небосклон

К нам в пору ту, когда мы были вместе:

Пусть в Сербии нас в бездну влек вагон,

Пусть сотрясала почва в Бухаресте,

Пусть угрожала, в ход пустив шантаж,

Убийством истеричка в Кишиневе,-

Всегда светло заканчивался наш

Нелегкий путь, и счастье было внове.

Неизвиняемо я виноват

Перед тобой, талантом налитая.

Твоих стихов отчетлив аромат,

По временам из дали налетая.

Тебя я знал, отвергнувшую ложь,

В веселом вешнем платьице подростка.

Тобой при мне, тобою гордым сплошь,

Ах, не одна уловлена лососка!

А как молитвенно ты любишь стих

С предельной – предусмотренной! – красою.

Твой вкус сверкает на стихах моих -

Лет при тебе – живящею росою.

Тебе природа оказала честь:

Своя ты в ней! Глазами олазоря

Сталь Балтики, как любишь ты присесть

На берегу, мечтаючи, дочь моря!

Таллинн

5 ноября 1935

Непередаваемая грусть в душе моей

В этом старом городе, полном голубей:

Ничего-то птичьего в этой птице нет,-

Сколько безразличного! Ни мотоциклет,

Ни фигура варварски-грохотных подвод,

Ни почти ступающий на хвост пешеход -

Не пугают голубя: он невозмутим,

Он огорожанился, стал совсем ручным,

И на птицу гордую больше не похож,-

Что-то в нем куриное, чем его проймешь!

Больше не тоскует он о глухих лесах,

Не парит презрительно в вольных небесах.

Как напоминает ой человека мне:

Птица электричество предпочла луне!

Поселилась в-городе, смрадном и гнилом,

Разучилась действовать данным ей крылом…

Оттого-то в городе, полном голубей,

Непередаваемая грусть в душе моей!

Таллинн

6 ноября 1935

Из-за окна, забытого открытым,

Произошел скандал в семье дурех,

И подавилась впопыхах бисквитом

Одна из старых теток четырех.

И барышне, ведьмообразной дылде,

Пришлось писать записку на стене,

Что, вот, знакомый доктор запретил-де

Ругаться при распахнутом окне…

А под конец записка возгласила

Проклятье воздуху, слова воздев -

Затем, что в воздухе таится сила,

Невинности лишающая дев…

Таллинн

27 ноября 1935

Дом стоит как будто на диване:

Две горы – под домиком и над.

Озеро в предутреннем тумане,

И разлапанный фруктовый сад.

Хлюпкое и мшистое болотко

В чахлой, сохлой поросли сосны.

Днищем вверх повернутая лодка

В яблочном цвету – снегу весны.

Озеро Uljaste

7 января 1936

Лошадка, что булана и борза,

Домчала нас в избушку в тихий вечер

Рождественский. В ней елочные свечи -

Растягивающиеся глаза.

Рыбак сидел у старых клавесин

И пел слова наивного хорала.

Изба стояла в рощице осин,

Над озером изба его стояла.

Жена сбирала ласково на стол

Колбасы деревенские и студень.

Махровым цветом мир в избушке цвел,

И Праздник был похож на скромный будень.

А мальчики – восьми и десяти -

Старательно и тонко подпевали.

О, Боже, в эту ночь нас посети,

Хоть зрить Тебя достойны мы едва ли!

Озеро Uljaste

5 января 1936

В этой местности вечно печально,

Уж когда б я в нее ни попал.

Дремлет озеро первоначально

И луны озыбляет опал.

И поросшие соснами горы

(Берега ведь гора на горе!),

Глазки клюквы в болотном просторе

И морошка в живом янтаре,

И к раките подплывшая тихо

И смотрящая из глубины,

Ключевой и прозрачной, лещиха -

Все печальной полно тишины.

Десять лет я на озере не был,

И опять потянуло к нему

От прогорклого в городе хлеба

В зимних сумерек серую тьму.

Озеро Uljaste

4 января 1936

Плечо к плечу вдоль озера мы шли,

В воде ища забвенья от земли,

Такой никак не подходящей нам,

Нам, преданным без выполненья снам.

Твои глаза таили жизни жуть,

Ты отдохнуть молила где-нибудь,

Уставшая в бессмысленном труде.

Где? Все равно: раз почвы нет – в воде…

Я так тебя жалел, я так скорбел.

Озерный лед лучисто голубел,

И проруби во льду – то здесь, то там -

Об отдыхе нашептывали нам…

О, девочка, постой, повремени:

Еще настанут радостные дни!