Сергей Есенин - Том 1. Стихотворения

Подобные случаи длительного, «изустного» существования произведений у Есенина не единичны. Из числа наиболее известных — «Черный человек», многие стихи «Москвы кабацкой», из ранних вещей — «Маковые побаски», «Микола» и др., где известны убедительные свидетельства их достаточно длительного «допечатного» бытия.

Опасность передатировок в случаях, сходных с «Вижу сон. Дорога черная…» (независимо от того, сдвигается ли стихотворение в результате к более ранним или более поздним срокам), заключается в том, что несомненно авторские даты заменяются на даты в лучшем случае предположительные , которые конструируются различными толкователями текстов поэта.

У Есенина была еще одна особенность в датировке некоторых событий своей творческой жизни, которая вполне могла сказаться на определении дат тех или иных произведений. Он иногда видел в датах не просто хронологическую фиксацию фактов создания или публикации, а нечто иное. Так, например, в 1923 году он написал в автобиографии: «…осенью (1915) появилась моя первая книга „Радуница“». Установлено, что сборник в действительности вышел 1 февраля 1916 г. Конечно, можно предположить, что поэт забыл, когда появился сборник, хотя речь велась о первой книге, да и времени прошло не так уж много. Но еще неожиданнее звучат его слова о той же самой книге в автобиографии 1924 года: «Вышла она в ноябре 1915 г. с пометой 1916 г.». Здесь автор указал даже месяц выхода сборника — и вновь неправильно. Но вот что примечательно: именно в ноябре 1915 г. Есенин подписал запродажную на этот сборник и передал рукопись издателю М.В.Аверьянову. Этот акт продажи, своего рода отчуждение рукописи, скорее всего, и имел в виду автор, когда писал, что книга вышла в 1915 г. Не в этом ли одна из причин того, что в ряде документов Есенин называл различные газеты и журналы, в которых он якобы печатался, а в самих этих изданиях его вещей нет? Может быть, он передавал в эти редакции свои стихи, даже получал авансы, и вот этот-то момент передачи в его представлении и становился своеобразным рубежом в судьбе произведения. Поэтому в его понимании датой произведения могло послужить и время подобного отчуждения, редакционной фиксации.

Все вышеизложенное обязывает подходить к авторским датам Есенина с ясным пониманием того, что это не даты нотариальных актов, исторических документов или писем. Для Есенина в датах, которые он проставлял под произведениями, было гораздо более глубокое содержание, нежели формальная фиксация года и числа. В этих датах воплощалось понимание автором своего творческого пути, его свидетельство о времени возникновения и воплощения творческих замыслов, о времени создания произведений.

Равно опасны как нигилистическое отношение к авторским датам, так и стремление их абсолютизировать. Разумеется, пока оС.А. Тся неизвестными автографы или публикации стихотворений, относящиеся к тем же годам, которыми они помечены по прошествии ряда лет автором, трудно с абсолютной уверенностью утверждать, что они были написаны именно тогда и, главное, каков был их изначальный текст. Если между датой создания, указанной поэтом, и публикацией проходит значительное время, всегда есть возможность изменения текста, его совершенствования. Но это не означает, что в таких случаях можно отказаться от авторских дат. Если руководствоваться нередко раздающимися предложениями опираться при датировке стихов Есенина по преимуществу на сроки первых публикаций, то из первых ста стихотворений, вошедших в этот том, авторские даты сохранились бы лишь у полутора десятков. Остальные пришлось бы отбросить. [11]

При таком подходе все годы жизни Есенина до переезда в Петроград придется считать периодом долитературным, а в нем самом видеть всего лишь «выученика» Клюева или Блока.

Не менее ложна и бездумная апологетика авторских дат. Рожденные из поверхностных сопоставлений, на основе некритического подхода к авторским датам выводы типа «Есенин не знал ученического периода» имеют мало общего с реальностью и наукой. Они столь же далеки от истины, как и выводы типа «Есенин начинал как подражатель Надсона».

Противоречие, о котором говорилось выше, когда сближенными во времени (а отсюда и в творчестве) оказываются стихи самобытные, стихи, в которых даже неискушенный человек легко почувствует полное и свободное поэтическое дыхание, и стихи далекие от совершенства или явно подражательные, — это противоречие должно решаться не на основе произвольных передатировок и тем более замен авторских дат, а на основе глубокого и научного их понимания и интерпретации.