Юрий Орлицкий - Русские поэты второй половины XIX века

Развеялся туман очарованья:
Постигнуть я не мог —
Жизнь без борьбы, и счастье без желанья,
И радость без тревог?..

Чем смертоносней влага в чаше,
Тем наслаждение полней,
И чем страшней бессилье наше,
Тем жажда жизни тяжелей.

Наш век больной, – в его безверье
Мы вопли веры узнаем;
И, стоя к новому в преддверье,
Влачим, как пытку, день за днем.

Горды надломленные крылья,
И смел коснеющий язык…
И грустно мне, что в дни усилья
Наш век бессилием велик.

Пришла румяная весна —
Воскресший сад певуч и весел.
И клен, зацветший у окна,
Зеленой сеткой даль завесил.

У камня мшистого, где пруд
Покрыла ржавчина и плесень,
Кувшинки белые растут
И ждут улыбки или песен.
И на расшатанный плетень
Дубок приник в изнеможенье.
Везде прекрасен вешний день,
Еще прекрасней – в запустенье!..

Пел соловей, цветы благоухали,
Зеленый май, смеясь, шумел кругом.
На небесах, как на остывшей стали
Алеет кровь, – алел закат огнем.

Он был один, он – юноша влюбленный.
Вступивший в жизнь, как в роковую дверь,
И он летел мечтою окрыленной
К ней, только к ней, – и раньше и теперь.

И мир пред ним таинственным владыкой
Лежал у ног, сиял со всех сторон,
Насыщенный весь полночью безликой
И сладкою весною напоен.

Он ждал ее, в своей разлуке скорбной,
Весь счастие, весь трепет и мечта…
А эта ночь, как сфинкс женоподобный,
Темнила взор и жгла его уста.

Раннею весною роща так тиха,
Веет в ней печалью, смутною кручиною;
И сплелися ветками, словно паутиною,
Белая береза, серая ольха.

Дремлет в вязкой тине неподвижный пруд,
Дремлют камни старые, желтым мхом покрытые,
И в тени под соснами солнцем позабытые
Перелески синие медленно цветут,
Если на закате вспыхнут небеса,
Роща оживает под лучами алыми,
И блестит рубинами и горит опалами
На траве и мохе ранняя роса.

И кружит воронкой мошек черный рой,
И косые тени, пылью осребренные,
Охраняют молча ветки, преклоненные
Над землею, веющей сыростью грибной.

Я не вижу врагов, не могу враждовать,
Что такое вражда – не могу я понять.
Не враждует же волк, если голоденон
И ягненка берет в свой кровавый полон?

Не враждует же волн разыгравшийся бег,
Если слабым пловцам дно готовит ночлег?
Не враждует же смерть, если силы запас
В зябком теле иссяк, в робком сердце погас?

Не враждует же Бог, если гибельный гром,
Освежая поля, опалит нас огнем?
Я не вижу врагов, не могу враждовать,
Что такое вражда – не могу я понять?

Как будто поцелуй горячий
Деревья пламенем обжег;
Один, перед пустынной дачей,
Дворовый пес, грустя, прилег.

Листва осыпала дорожки,
И позабытая метла
Покорно дремлет у сторожки,
Где в кучу мусор намела.
Всё облетело, всё поблекло,
Поник обветрившийся сад…
Сквозь отуманенные стекла
Билеты бельмами торчат.

Где прежде был в мажорном тоне
Веселый смех и разговор,
Петух горланит на балконе
И жадно разгребает сор.

И лишь, склонясь к цветам увялым,
Глядит вербены алый цвет
В раздумье тихом и усталом,
Как меланхолик юных лет…

Сколько веток поломано бурею,
Сколько птичьих разрушено гнезд!
Но зато как лучист и блистателен
Этой радуги огненный мост!

Сколько роз недоцветших уронено,
Сколько пыли навеяно в сад…
Но зато от цветов распустившихся
И пышней и пьяней аромат.

О, недаром гроза благодатная
Пронесла над землей ураган;
Воздух сладко уснул, убаюканный,
И уплыл тяготевший туман.

Темно, темно! На улице пустынно…
Под музыку осеннего дождя
Иду во тьме… Таинственно и длинно
Путь стелется, к теплу огней ведя.
В уме моем рождаются картины
Одна другой прекрасней и светлей.
На небе тьма, а солнце жжет долины,
И солнце то взошло в душе моей!

Пустынно все, но там журчат потоки,
Где я иду незримою тропой.
Они в душе родятся, одиноки,
И сердца струн в них слышится прибой.