Юрий Левитанский: Сюжет с вариантами

Я взываю к Артемиде –
Чтобы не было того,
Отымите, отымите
Глечик с ядом у него!

Дайте Каину письмовник,
Пусть забудет о грехе.
Дайте Каину рифмовник
На шатучем лопухе.

Дайте Каину подстрочник,
Подберите словари,
Пусть сидит и переводит
От зари и до зари.

Посидит, попереводит
Года три-четыре-пять –
Будет знать, как братьев меньших
Желтым ядом отравлять!

Лето – рута,
лето – ель,
нетто-брутто,
карамель.

Клюква, брюква,
благодать,
есть где зайцу
погулять.

И охотник
тоже рад –
он для зайца
друг и брат.

Пиво, раки
и блины,
все друг в друга
влюблены.

Речка, гречка,
берега,
гуси-гуси,
га-га-га.

Лето – чудо,
лето – рай,
все, что хочешь,
выбирай!

Чтоб зайца съесть –
идите на охоту.
Возьмите дальнобойное ружье
и, выждав миг,
когда пойдет он погулять
(о маленький комочек вещества,
которое сто миллионов лет
природа создавала кропотливо!),
в него стреляйте.
Я понимаю, этот способ груб
(ни Исаак Ньютон, ни Бабель Исаак
не пользовались им),
но способ есть
куда гуманней:
в гастроном идите
и в том отделе, где торгуют дичью,
скажите:
– Ну-ка, свесьте мне того,
да, этого, вот именно его!.. –
Придя домой, включите радиолу
(тут хорошо поставить фугу Баха!)
и зайца на конфорке опалите.
Потом ножом разрежьте аккуратно,
чтоб ткань его не сильно повредить
(ведь мозг в его красивой голове
четырнадцать имеет миллиардов
тончайших клеток,
фосфор и другие элементы
таблицы Менделеева,
что очень ценно!),
и начинайте жарить.
А потом,
зубами прокусивши мякоть
и запрокинув голову
(не заячью, конечно, а свою),
вы чутким человечьим ртом
глотайте, жуйте, чмокайте губами
и переваривайте, наслаждаясь
процессом перевариванья.
О эти звуки в зыбкой тишине,
ха-ха, их перекрыть уж невозможно,
их усмирить не в силах даже пушки –
такие это звуки! (Я в виду –
вы поняли –
имею фугу Баха!)
Вот так!

В Вологде у нас
вместо Ц бают Ч…
Заяч возле черкви
танчевал на крыльче.

А по чентральной уличе,
по чепкой траве
проходил охотник
без чаря в голове.

Он блюда порчионные
шибко любил.
Он в зайча не причелился,
а просто убил.

Побелело зайча
чветущее личо.
Повалился заяч
личом на крыльчо.

Ах, сам-то я виновен
в этом грустном конче:
зачем я вместо Ц
выговаривал Ч?

А то бы шкурка зайча
чела бы была!..

Торопитесь делать
добрые дела!

Фиеста феерий!
Фатальная зависть!
Долой Рафаэля!
Да здравствует заяц!

Жил огненно-рыжий охотник Мишель.
Из зайца он сделал, мошенник, мишень.

Дабы добывать ежедневный пирог,
он в зайца стрелял через задний порог.

А зайка, а зайка бежал по параболе.
Его не убили, его не поранили.

Не делали пиф и не делали паф –
он сам испугался, случайно упав.

А зайка, а зайка
уже – боже мой!
Он белый, как сайка.
Он антиживой.

Распалась семья,
в которой семь я,
а восьмой,
мерцающий, как неон,
говорит, что и он – не он.

По угорью, по заречью,
где течет река Оять,
вышел дроля, вышел милый,
вышел серый погулять.

Ой, как шел по луговине
мой залетка дорогой,
увидал его охотник –
трах по пузу кочергой.

Ох и круто, ох и люто,
поначалу да сперва
покатилась разудала,
буйна сера голова.

Ой калина, ой малина,
краснотал да чернотал.
У плетня лежит залетка,
ручки-ножки раскидал.

Ох и круто, ох и люто,
елки-палки, лес густой,
не гуляет мой гулена,
пропадает милый мой.

В нерасстеганном кафтане
уж на печь ему не влезть,
по Ояти не гуляти,
каши масляной не есть.

Ой поминки, ой веселье –
как тут было не сплясать.
В три огня сварили зелье,
стали дролю поминать.