Федор Тютчев - Том 1. Стихотворения 1813-1849

Ты ж, братскою стрелой пронзенный,
Судеб свершая приговор,
Ты пал, орел одноплеменный,
На очистительный костер!
Верь слову русского народа:
Твой пепл мы свято сбережем,
И наша общая свобода,
Как феникс * , зародится в нем.

«Все бешеней буря, все злее и злей, *
Ты крепче прижмися к груди моей».
— «О милый, милый, небес не гневи,
Ах, время ли думать о грешной любви!»
— «Мне сладок сей бури порывистый глас,
На ложе любви он баюкает нас».
— «О вспомни про море, про бедных пловцов,
Господь милосердный, будь бедным покров!»
— «Пусть там, на раздолье, гуляет волна,
В сей мирный приют не ворвется она».
— «О милый, умолкни, о милый, молчи,
Ты знаешь, кто на море в этой ночи?!»
И голос стенящий дрожал на устах,
И оба, недвижны, молчали впотьмах.
Гроза приутихла, ветер затих,
Лишь маятник слышен часов стенных —
Но оба, недвижны, молчали впотьмах,
Над ними лежал таинственный страх...
Вдруг с треском ужасным рассыпался гром,
И дрогнул в основах потрясшийся дом.
Вопль детский раздался, отчаян и дик,
И кинулась мать на младенческий крик.
Но в детский покой лишь вбежала она,
Вдруг грянулась об пол, всех чувств лишена.
Под молнийным блеском, раздвинувшим мглу,
Тень мужа над люлькой сидела в углу!

О, не кладите меня
В землю сырую:
Скройте, заройте меня
В траву густую!..
Пускай дыханье ветерка
Шевелит травою —
Свирель поет издалека,
Светло и тихо облака
Плывут надо мною...

На древе человечества высоком *
Ты лучшим был его листом,
Воспитанный его чистейшим соком,
Развит чистейшим солнечным лучом!
С его великою душою
Созвучней всех на нем ты трепетал!
Пророчески беседовал с грозою
Иль весело с зефирами играл!

Не поздний вихрь, не бурный ливень летний
Тебя сорвал с родимого сучка:
Был многих краше, многих долголетней,
И сам собою пал, как из венка!

С горы скатившись, камень лег в долине —
Как он упал? никто не знает ныне —
Сорвался ль он с вершины сам собой,
Иль был низринут волею чужой!. .
Столетье за столетьем пронеслося,
Никто еще не разрешил вопроса...

И море и буря качали наш челн;
Я, сонный, был предан всей прихоти волн —
Две беспредельности были во мне,
И мной своевольно играли оне,
Вкруг меня, как кимвалы, звучали скалы,
Окликалися ветры и пели валы —
Я в хаосе звуков лежал оглушен,
Но над хаосом звуков носился мой сон.
Болезненно-яркий, волшебно-немой,
Он веял легко над гремящею тьмой...
В лучах огневицы развил он свой мир —
Земля зеленела, светился эфир...
Сады-лавиринфы, чертоги, столпы,
И сонмы кипели безмолвной толпы —
Я много узнал мне неведомых лиц,
Зрел тварей волшебных, таинственных птиц...
По высям творенья, как бог, я шагал,
И мир подо мною недвижный сиял...
Но все грезы насквозь, как волшебника вой,
Мне слышался грохот пучины морской,
И в тихую область видений и снов
Врывалася пена ревущих валов...

     Пришлося кончить жизнь в овраге: *
     Я слаб и стар — нет сил терпеть!
     «Пьет, верно», — скажут о бродяге, —
     Лишь бы не вздумали жалеть!
     Те, уходя, пожмут плечами,
     Те бросят гривну бедняку!
Счастливый путь, друзья! Бог с вами!
Я и без вас мой кончить век могу!

     Насилу годы одолели,
     Знать, люди с голода не мрут.
     Авось, — я думал, — на постели
     Они хоть умереть дадут.
     Но их больницы и остроги —
     Все полно! Силой не войдешь!
Ты вскормлен на большой дороге —
Где жил и рос , старик, там и умрешь.

     Я к мастерам ходил сначала,
     Хотел кормиться ремеслом.
     «С нас и самих работы мало!
     Бери суму, да бей челом».
     К вам, богачи, я потащился,
     Грыз кости с вашего стола,
Со псами вашими делился, —
Но я, бедняк, вам не желаю зла.

     Я мог бы красть, я — Ир убогой * ,
     Но стыд мне руки оковал;
     Лишь иногда большой дорогой
     Я дикий плод с дерев сбивал...
     За то, что нищ был, между вами
     Век осужден на сиротство...
     Не раз сидел я за замками,
     Но солнца свет — кто продал вам его?
     Что мне до вас и вашей славы,
     Торговли, вольностей, побед?
     Вы все передо мной неправы —
     Для нищего отчизны нет!
     Когда пришелец вооруженный
     Наш пышный город полонил,
Глупец, я плакал, раздраженный,
Я клял врага, а враг меня кормил!