Федор Тютчев - Том 1. Стихотворения 1813-1849

Л.Н. Толстой отметил стихотворение буквами «Т.К.Ч.!» (Тютчев, Красота. Чувство) и отчеркнул две первых строфы ( ТЕ . С. 146). В.С. Соловьев ( Соловьев. Поэзия . С. 477–478) развивает мысль о том, что «для Тютчева Россия была не столько предметом любви, сколько веры — «в Россию можно только верить», и говоря о том, что личные чувства поэта к родине были сложны и многоцветны, было и «отчуждение», и, с другой стороны, «благоговение к религиозному характеру народа», цитирует стихотворение «Итак, опять увиделся я с вами...» (первые три строки и затем последнюю строфу). При этом он утверждает: «Тютчев не любил Россию тою любовью, которую Лермонтов называет почему-то «странною». К русской природе он скорее чувствовал антипатию. «Север роковой» был для него «сновиденьем безобразным»; родные места он прямо называет немилыми <...>. Значит, его вера в Россию не основывалась на непосредственном органическом чувстве, а была делом сознательно выработанного убеждения». Соловьев говорил о высокопоэтическом выражении этой веры у поэта еще в молодости. Д.С. Мережковский увидел в стихотворении нелюбовь поэта к родине. Тютчев сделался, по его мнению, «почти иностранцем», так что, «когда вернулся на родину, она показалась ему чужбиною: «Ах, нет, не здесь, не этот край безлюдный / Был для души моей родимым краем», и автор пришел к несправедливому мнению о том, что Тютчев якобы «от родины отрекается» ( Мережковский . С. 70–71). Осуждая Мережковского за изображение Тютчева как отреченца от всего святого — от родины, родного языка, веры отцов, от поэзии, В.Я. Брюсов писал: «Все это опять сплошная ошибка, Тютчев ни от чего родного не отрекался, напротив, оставался «самым русским из русских» ( Разг . С. 17). Объясняя смысл образа «места немилые, хоть и родные», следует учитывать и сугубо лично-интимную мотивацию образа, раскрывающуюся в письме к жене, к тому же поэт имел в виду Овстуг, место его детства, а не Россию вообще.

Как брат меньшой, умерший в пеленах ... — Младший брат поэта Сергей (1805–1806) действительно умер в младенчестве (см. Летопись . С. 18).

Ах, и не в эту землю я сложил / Все, чем я жил и чем я дорожил ...— К.В. Пигарев полагает, что поэт вспоминает о первой жене, умершей в Турине и там похороненной ( Лирика I . С. 381).

Автограф — Альбом Тютч.-Бирилевой. С. 8.

Первая публикация — Москв . 1850. № 8. Кн. 2. С. 290, под общим названием «Осемь стихотворений...». Затем — Совр . 1854. Т. XLIV. С. 32; в Изд. 1854 . С. 66; Изд . 1868 . С. 108; Изд. СПб., 1886 . С. 147; Изд. 1900 . С. 148.

Печатается по автографу. См. «Другие редакции и варианты». С. 256.

В автографе перед текстом в скобках дата: «23 июля 1849». В 4-й строке — исправление «[Жатвы] дремлющие зреют...». Вместо зачеркнутого слова рядом написана строка — «Нивы дремлющие зреют...», найдено более поэтическое слово. Особенность синтаксиса — отсутствие восклицательных знаков; но поставлены длинные многоточия в конце 4-й строки (четыре точки) и в конце стихотворения (девять точек). Поэт фиксирует состояние умиротворения и разливающихся дремоты, тишины. В Москв . 5-я строка — «Усыпительно, безмолвно», но в последующих изданиях — «Усыпительно-безмолвны». В прижизненных и двух последующих изданиях подчеркивается эмоциональная экспрессия с помощью знаков препинания: в конце 4-й строки поставлен восклицательный знак и многоточие, в 8-й строке — тоже восклицательный знак (их нет в автографе).

В печатных текстах год написания — «1849» — сохраняется в Изд. СПб., 1886 и Изд. 1900 , в последнем указан и день — «23 июля».

С.С. Дудышкин полностью привел стихотворение и прокомментировал: «...у поэта готовы уже новые краски, и несколько штрихов дают почувствовать прелесть новой картины <...> Нам нравится выразительная краткость поэта: она свидетельствует о неподдельности чувства. Как оно сказалось в нем, так выразилось. Если чувство мимолетно, и самый образ его недолго задержит внимание читателя» ( Отеч. зап . С. 63). Критик из Пантеона (с. 6) осудил тютчевский образ «звезды с сумрачным светом». Вяч. Иванов (По звездам. СПб., 1909. С. 283) в статье «Две стихии в символизме» ссылается на это стихотворение, говоря о «реалистическом символизме» Тютчева: «Характерен для Тютчева, именно как представителя реалистического символизма, легкий налет поэтического изумления, родственного «философскому удивлению», как бы испытываемого поэтом при взгляде на простые вещи окружающей действительности и, конечно, передающегося читателю вместе со смутным сознанием какой-то новой загадки или предчувствием какого-то нового постижения (ср., напр., стих. «Тихой ночью поздним летом, как на небе звезды рдеют...»)».