Любовь Тильман - Отраженье

В них морось бесконечного дождя.

О, эта расстояния химера,

Далёкое, как будто для примера,

Нас увлекает, Душу бередя.

Земля – и в самом деле дом.

Но дом тогда надёжен,

Когда он чист, ухожен

И есть порядок в нём.

Любя ли, не любя,

Легко ли, через силу,

Должны мы дать мир Миру,

Чтоб сохранить себя.

Чтоб жизнь не разошлась

В извечной карусели

Кирпичиков творения

Энергии и масс.

Чтоб не взорвалась в пыль,

Опять начав вращенье…

Мой дом – мое спасение,

Но дом, а не пустырь.

Дефинитивность бытия.

Детерминация событья.

Между забытьем и небытьем

Отбытья бледная струя.

Не так, как в плане и мечте,

Не как в украшенных забвеньях.

А так, как в жизни: в раздвоениях,

Неосознаньи, маете…

Минутное доверье дикой птицы.

С моих ладоней голубь зёрна ел.

Где он теперь? – Не знаю, улетел

И, может, никогда не возвратится.

Искать его? Но где? Он птица – фьить…

Позвать? Но как? Каким назвать звучанием?

Какой надеждой, и каким отчаяньем

Могли б к себе мы птицу возвратить?

Вода в достатке и корма обильны

Вот, кажется, приманишь… Только тронь…

Смешно, но мы пред птицами бессильны.

Напрасно держим щедрую ладонь.

Одиночество весенних трав

И осенних листьев одиночество.

Между ними лето. Всех забав

В нем и есть лишь разве что пророчество.

В весенних лужах зреют пузырьки -

– Земли освобождённое дыхание.

И почки распирает набухание.

И травы рвутся вверх из под земли.

Еще чуть-чуть и кружево листвы

Украсит стосковавшееся небо.

Но если б мир зимой избелен не был,

Ужели б так весной дышали мы.

Идёт по лужам дождь размашистой походкой,

Идёт, не торопясь, с утра и до утра.

Здесь, в этом мире, все непрочно так и тонко.

Где тонко, там и рвётся дождинок мишура.

Идёт по лужам дождь, играя в отражения.

В них все чуть-чуть не так, порой наоборот.

Действительно – одно летящее движение.

Все фокус и мираж… И только дождь идет.

Снег в городе – как будто и не снег:

На скользких трассах транспортные драмы,

Метёт в лицо, что не разлепишь век,

Ложится лужами на тротуары.

Снег в городе – нелепый атавизм.

Уедем же за город, в всплески, в жизнь,

Туда, где снег свежайшей белизны,

Где след от лыж, как след первопроходца,

На санных горках переплески солнца

И звёздочки снежинок так нежны,

Где яркие румянцы на щеках

Равно у всех – ни молодых, ни старых…

А вечером в усталых городах

Чернеет снег на слизких тротуарах.

Пейзаж апреля.

Первые листочки

Прошили почки.

Первые цветенья.

И бесконечно долгие метели,

Пока аж небеса заголубели.

Свинцовость неба

Откружилась снегом,

Поведав миру чудо из чудес:

Под осень облетает лист с деревьев,

А под весну – свинцовость туч с небес.

Неповторимый мир чудес,

Что вдруг откроют пред тобой

Поляна, поле, речка, лес,

Своей извечной красотой.

Ты не впервой здесь. Проходил

Десятки лет, сто тысяч раз.

Так почему же обратил

Вниманье только лишь сейчас?

Обычный день. Привычный путь.

И ничему не вышел срок.

А это, разрывая грудь,

Пробился зрелости росток.

Вновь наступит весна. И потянется к свету живое,

Разрывая асфальт, пробивая металл,

И закружится жизнь в ослепительно бешеном рое

И засилье снегов опрокинет ликующий шквал.

И ни день, и ни два, и ни месяц, а целые годы

Пробивается к жизни росток через тверди земли.

Защищает кора от морозов и от непогоды,

Но она не спасает от того червячка, что внутри.

Он грызёт и грызёт, понемногу, почти что не больно.

Но однажды огромная тень вдруг метнётся в черту.

Это рухнуло дерево, что росло широко и привольно,

Обнажив, за пергаментно тонкой корой – Пустоту.

Вновь наступит весна. И потянется к свету живое,

Разрывая асфальт, пробивая металл,

И закружится жизнь в ослепительно бешеном рое

И засилье снегов опрокинет ликующий шквал.