Владимир Маяковский - Избранное

(вслушиваясь)

Что это?

Слышите?

Слышите музыку?

Плотник

Антихрист речь повел нам

об Арарате и рае.

(Испуганно вскакивает, пальцем за борт.)

Кто там

идет по волнам,

в кости свои играет?

Трубочист

Брось ты!

Море голо.

Да и кому являться?

Сапожник

Вот он

идет…

Это голод

нами идет разговляться.

Батрак

Что ж, иди!

Нет здесь таких, кто упал бы.

Товарищи, враг у борта.

Живо!

Все на палубы!

Голод

сам идет на абордаж.

Вбегают, шатаясь, вооруженные чем попало. Рассвело. Пауза.

Все

Что ж, иди!

Никого…

И вот

снова будем смотреть бесплодное лоно вод.

Охотник

Так вот молишь о тени в печах пустыни,

умирая ж —

видишь, будто пустыня стынет.

Мираж.

Шофер

(приходит в страшное волнение, поправляет очки, всматривается. Кузнецу)

Там вот,

на западе —

не заметишь ли точечки?

Кузнец

Что глядеть?

Все равно что на хвост надеть или в ступе истолочь

очки.

Шофер

(отбегает, шарит, лезет с трубой на рею – и через минуту его рвущийся от радости голос)

Арарат! Арарат! Арарат!

Со всех концов.

О, как я рада!

О, как я рад!

Вырывают у шофера трубу. Сгрудились.

Плотник

Где он?

Где?

Кузнец

Да вот

виднеется

направо от…

Плотник

Что это?

Приподнялось.

Выпрямилось.

Идет.

Шофер

То есть как – идет?

Арарат – гора и ходить не может.

Глаза потри.

Плотник

Сам три.

Смотри!

Шофер

Да, идет!

Человек какой-то.

Да, человек.

Старый с посохом.

Молодой без посоха.

Эк, идет по воде, что посуху.

Швея

Колокола, гудите!

Вздыбливайте звон!

Это

он

шел, рассекая воды Генисарета.

Кузнец

У бога есть яблоки,

апельсины,

вишни,

может весны стлать семь раз на дню,

а к нам только задом оборачивался всевышний

теперь Христом залавливает в западню.

Батрак

Не надо его!

Не пустим проходимца!

Не для молитв у голодных рты.

Ни с места!

А то рука подымется.

Эй!

Кто ты?

Самый обыкновенный человек входит на замершую палубу.

Человек

Кто я?

Я не из класса,

не из нации,

не из племени.

Я видел тридцатый,

сороковой век.

Я из будущего времени

просто человек.

Пришел раздуть

душ горны я,

ибо знаю,

как трудно жить пробовать.

Слушайте!

Новая

нагорная

проповедь!

Араратов ждете?

Араратов нету.

Никаких.

Приснились во сне.

А если

гора не идет к Магомету,

то и черт с ней!

Не о рае Христовом ору я вам,

где постнички лижут чай без сахару.

Я о настоящих

земных небесах ору.

Судите сами: Христово небо ль,

евангелистов голодное небо ли?

Мой рай – в нем залы ломит мебель,

услуг электрических покой фешенебелен.

Там сладкий труд не мозолит руки,

работа розой цветет по ладони.

Там солнце строит такие трюки,

что каждый шаг в цветомории тонет.

Здесь век корпит огородника опыт —

стеклянный настил, навозная насыпь,

а у меня

на корнях укропа

шесть раз в году росли ананасы б.

Все

(хором)

Мы все пойдем!

Чего нам терять!

Но пустят ли нашу грешную рать?

Человек

Мой рай для всех,

кроме нищих духом,

от постов великих вспухших с луну.

Легче верблюду пролезть сквозь иголье ухо,

чем ко мне

такому слону.

Ко мне —

кто всадил спокойно нож

и пошел от вражьего тела с песнею!

Иди, непростивший!

Ты первый вхож

в царствие мое

земное —

не небесное.

Идите все,

кто не вьючный мул.

Всякий,

кому нестерпимо и тесно,

знай:

ему —

царствие мое

земное —

не небесное.

Хором

Не смеется ли этот над нищими?

Где они?

Дразнишь какими странищами?

Человек

Длинна дорога.

Надо сквозь тучи нам.

Хор

Каждую тучу сразим поштучно!

Человек

А если ад взгромоздится за адом?

Хор

Пойдем и туда.

Не попятимся задом.

Веди нас!

Где она?

Человек

Где?

Ждете, чтоб рассказал кто-нибудь другой.

А она

вот здесь,

у вас

под рукой.

Где руки твои?

Что делаешь ею?

Сложили кресты бесполезных рук!

Вы нищими жметесь.

А вы – богатеи.