Аделаида Герцык - Полное собрание стихотворений

И я не сумел ей дать ответа.

«Что же, в тоске бескрайной
Нашла ты разгадку чуду,
Или по-прежнему тайна
Нас окружает всюду?»
– Видишь,, в окне виденье…
Инеем все обвешано.
Вот я смотрю, и забвеньем
Сердце мое утешено.
«Ночью ведь нет окошка,
Нет белизны, сиденья,
Как тогда быть с незнаньем?
Страшно тебе немножко?»
– Светит в углу лампадка,
Думы дневные устали.
Вытянуть руки так сладко
На голубом одеяле.
«Где те твое покаянье?
Плач о заре небесной?»
– Я научилась молчанью,
Стала душа безвестной.
«Горько тебе или трудно?
К Богу уж нет полета?»
– В церкви бываю безлюдной.
Там хорошо в субботу.
«Как же прожить без ласки
В час, когда все сгорает?»
– Детям рассказывать сказки
О том, чего не бывает.

Твоя судьба, твой тайный лик
Зовут тебя в иные страны,
Ни бездорожье, ни туманы
Не эаградят последний миг.
Забила ты, где явь, где сон,
И ищешь здесь не то, что нужно,
И не на то твой взор недужный
С больной любовью устремлен.
Еще так много горных стран
Твоя стопа не преступала
И столько зорь не просияло
Над тишиной твоих полян.
В чужом дому нельзя уснуть, —
Неверный кров жалеть не надо,
Ты выйди утренней прохладой
На одинокий, вольный путь.
Росистой мглой луга блестят,
Мир многолик и изобилен,
Иди вперед, – Господь всесилен,
И близок пламенный закат.

Вечереет, и белый покров
Там, за лесом, встает в полусне.
Нет прозрений и вещих снов.
Я сижу между сосен на пне.
Ткется белый туман на лугу,
Горький запах несется с болот,
Я сегодня опять не усну,
Не забудусь всю ночь напролет.
Буду долго и кротко лежать,
Предо мной догорит темнота.
И об имени светлом Христа
Прочитаю несмело опять.
Я честна, я права, что молчу,
Не тревожу ничем тишины,
Я свой круг перейти не ищу,
И мне сказки теперь не нужны.
Искушенья и стыд, и вина
Улеглись под одной пеленой…
Только как себе буду верна,
Когда мальчик мой станет большой?
Он волшебное – спросит кольцо:
– Чем душа моя, – скажет, – жива? —
И увидит, что бледно лицо,
И услышит простые слова.
Ветер где-то вздохнул и затих,
Солнце низко над лесом стоит.
Это вечер слагает мой стих,
Это дух без святыни скорбит.

Нет меры горести, и благу, и смиренью…
«Расстанемся опять, – сказал он мне вчера, —
Все наши встречи – ложь. И ложь, что вы – сестра,
И простоты нет там, где нет забвенья».

И поднялось опять знакомое мученье,
Пронзавшее все дни и ночи до утра…
«Еще не волен я, и не пришла пора.
Быть может, через год придет освобожденье…»

Забыл, что нет годов, и дней осталось мало.
Измучен дух, последнее настало…
Но вдруг к ногам моим беспомощно приник.

И головой колен коснулся богомольно.
И долго мы сидели безглагольно,
Благословляя этот горький миг.

Как много было их, – далеких, близких,
Дававших мне волнующий ответ!
Как долго дух блуждал, провидя свет,
Вождей любимых умножая списки,

Ища все новых для себя планет
В гордыне Ницше, в кротости Франциска,
То ввысь взносясь, то упадая низко!
Ты все прошли, – кто есть, кого уж нет…

Но чей же ныне я храню завет?
Зачем пустынно ты в моем жилище?
Душа скитается безродной, нищей,

Ни с кем послушных не ведя бесед…
И только в небе радостней и чище
Встает вдали таинственный рассвет.

Люблю пойти я утром на работу,
Смотреть, как медленно растет мой дом.
Мне запах дегтя радостно знаком,
И на рабочих лицах капли пота.

Томясь от стрел и солнечного гнета,
Трепещет мир в сосуде голубом.
И слышится в усилии людском
Служения торжественная нота.

Благословен немой тяжелый труд
И мирный быт. Присевши у ограды,
Я думаю, как нужен нам приют,

Чтоб схоронить в нем найденные клады.
И каясь, и страшась земных уныний,
Уйти самой в далекие пустыни.

Крадусь вдоль стен с лампадою зажженной,
Таюсь во мгле, безвестность возлюбив,
Страшусь, что ветра позднего порыв
Загасит слабый пламень, мне сужденный.