Аделаида Герцык - Полное собрание стихотворений

В странном танце выступаю
Я по мягкому ковру,
Стан, как иву, выгибаю,
Руки к бедрам прижимаю,
Недоступна никому.
Я должна быть вечной девой —
Суждено ты от веков, —
Но смотрю я вправо, влево,
Внемлю всякому напеву,
Отзовусь на всякий зов.
Ах, не знаю я, не знаю…
Строгой быть так трудно мне!
От кого я убегаю?
Чьи заветы выполняю,
Вдруг служу я сатане!
Но сгибаются колени,
Головой клонюсь к ковру,
Тает сердце на мгновенье —
В покаянии? В моленьи?..
Все похоже на игру…
Пляской горестной молиться —
Не умею, не могу!
Вечно, вечно мне томиться
В заколдованном кругу!
Снова в танце выступаю,
В танце девственных невест,
В строгость душу облекаю,
Плечи медленно сжимаю,
Будто сбрасывая крест.

В стесненный строй, в тяжелые оковы,
В изысканный и справедливый стих
Мне любо замыкать позор свой новый
И стон подавленный скорбей своих.

Расчетливо касаясь слов чужих,
Искать из них единое то слово,
Что передаст безжалостно – сурово
Всю тьму бескрылых дум, всю горечь их.

Внести во все порядок нерушимый,
Печатью закрепить своей, – потом
Отбросить стих, как призрак нелюбимый,

Замкнув его серебряным ключом.
И в стороне, склонившись на колени,
Безгласно каяться в своей измене.

Одна любовь над пламенною схимой
Могла воздвигнуть этот мавзолей.
Его столпы как рок несокрушимый,
А купола – что выше, то светлей.

Душа идет вперед, путеводима
Дыханьем роз и шепотом теней,
Вверху ей слышны крылья серафима,
Внизу – глухая жизнь и рост корней.

Мы все, живущие, сойдемся там,
Внимая золотым, певучим звонам,
Поднимемся по белым ступеням,

Учась любви таинственным законам.
О, книга вещая! Нетленный храм!
Приветствую тебя земным поклоном.

О сестры, обратите взоры вправо,
Он – здесь, я вижу бледность Его рук,
Он любит вас, и царская оправа
Его любви – молений ваших звук.

Когда отдашь себя Ему во славу —
Он сам научит горестью разлук.
Кого в нем каждый чтит, кто Он по праву —
Отец иль Брат, Учитель иль Супруг.

Не бойтесь, сестры, не понять сказанья!
Благословен, чей непонятен Лик,
Безумство тайн хранит Его язык.

Воспойте радость темного незнанья,
Когда охватит пламень темноту,
Пошлет Он слез небесную росу.

Любовью ранена, моля пощады, —
Переступила я святой порог,
Пред духом пали все преграды —
Открылся брачный, огненный чертог.

И все отверзлось пред вратами взгляда,
Я зрела небеса в последний срок —
И встало темное виденье ада
И свет познания мне душу сжег.

А Он, Супруг, объемля благодатью,
Пронзая сердце огненным копьем —
«Я весь в тебе – не думай ни о чем!» —

Сказал. И в миг разлучного объятья
Прижал к устам мне уст Своих печать:
«Мужайся, дочь, мы встретимся опять!»

Все так же добр хранитель умиленный,
Все с той же шапкой вьющихся кудрей,
По-прежнему влюблен в французский гений,
Предстал он мне среди моих скорбей.

Не человек, не дикий зверь – виденье
Архангела, когда бы был худей.
Все та же мудрость древних сновидений
И невзмутнённость сладостных речей.

И гладя мягкую, густую шкуру,
Хотелось мне сказать ему в привет:
«Ты лучше всех, ты светом солнц одет!

Но хочется острей рога буй-туру,
И жарче пламень, и грешней язык,
И горестнее человечий лик».

Она пришла и ушла из моей жизни.
И я по-прежнему добр и весел,
Два раза она звонила у двери,
Два раза сидела среди этих кресел.
Она приходила такой неутоленной…
Глаза ее с тревогой спрашивали…
И были слова мои мудро примиренны,
Как у того, кому ничто не страшно.
Она смотрела на кусты сирени,
Из моего окна вся перегнулась,
Просила книг ей дать для чтенья
И забыла взять, когда я завернул их.
И вновь смотрела и ждала укора,
Сказала, что в Церкви молиться не может,
И ушла, унося тревогу взора
И какую-то странную правду Божью.