Глеб Филиппов - Авторская песня 90-х (Сборник песен с гитарными аккордами)

И снизойдет покой на землю с высоты, И золотой огонь рождественской звезды. Пошлет любовь и хлеб созвездье Козерог, Сплетение судеб, скрещение дорог.

И ты к моей руке лишь руку протяни, Вблизи и вдалеке колышутся огни. И да свершится то, что посулит нам рок. Взойдет на рождество созвездье Козерог.

Приходит Новый Год, как будто наугад, Дороги не найдет во времени назад. И нет ночи длинней, а в полуночный час От множества огней никто не видит нас.

* БИБЛЕЙСКИЙ ЦИКЛ *

— Бог сотворил Адама, или Дух,

Бог сотворил Адама, или Дух,

Непостижимый Дух, себе подобный.

И робко, словно в зеркало впервые

Наедине с собою Он взглянул,

И вздрогнул, в нем увидев отраженье,

И оттолкнул его,

И зеркало разбилось на множество осколков,

И в каждом мгновенно отразился Бог.

Но отраженья стали искривляться,

Тем самым искажая суть Создателя Вселенной.

И, оскорбленный, отвернулся Бог и прочь пошел.

Тогда в осколках отразился мир,

Что создан был Всевышним.

Но части, отраженные в частицах,

Суть мира искажали так,

Что невозможно было их соединить.

А Дух, что создан был Всевышним,

Расколотый на части,

То молится, то проклинает Бога,

То бьет осколки об осколки,

И странный звон их превращается в слова,

Не создающие другого мира,

Но смыслом наполняющие вечность.

— Шел день шестой, в последнем звуке гаммы

Шел день шестой, в последнем звуке гаммы

Из глины, воздуха, воды, огня,

По прихоти своей господь лепил Адама,

А в нем тогда уже творил меня.

Все то, что в праотце болело и кипело

Извечной болью, грешной и земной,

Печальным долгим звуком гаммы пело,

Уже тогда все это было мной.

Шел день шестой, но длани простирая,

Грядущее навеки прокляня,

Господь Адама изгонял из рая,

А вместе с ним Он выгнал и меня.

Рай обернулся кровью, потом, хлебом.

Поверил я, что мне не нужен храм,

Но до сих пор ладони тянет к небу

Во мне живущий праотец Адам.

И в день шестой, склонившись над строкою,

Который век я жду седьмого дня.

Душа болеет жаждою покоя,

Воды и глины, воздуха, огня.

— Ой ты, друг-товарищ мой,

Ой ты, друг-товарищ мой,

Повезло ли нам с тобой?

В наших жилах не водица,

Значит крови мы одной.

И уже шесть тысяч лет

С этой кровью сладу нет.

Нет бы ей угомониться,

Да не может. В чем секрет?

И уже две тыщи лет

На земле нам места нет.

Ни прижиться, ни ужиться.

Чем мы хуже, в чем секрет?

Нас куда трудней понять,

Чем судить и обвинять.

В наших жилах не водица,

Ну а кровь нельзя менять.

Можно жечь ее и пить,

Можно нас живьем зарыть.

Как еще в такое время

Умудряемся мы жить.

Ой ты, друг-товарищ мой,

Кровь одна у нас с тобой.

Не поймет чужое племя,

Как довольны мы судьбой.

— Торжище

На торжище вчерашнее явился не ко времени,

А им бы только спрашивать, какого роду-племени.

Какого роду-племени, какого чину-звания,

Родился не ко времени, а надобно заранее.

А надобно заранее, дела твои негодные,

Напрасные страдания, все куплено, все продано.

Все куплено, все продано, все сыты, все с обновочкой,

И даже мама родная пошла за поллитровочку.

И даже мама родная, и к ней платочек клетчатый.

Все куплено, все продано, здесь больше делать нечего.

Здесь больше делать нечего, и нищему, убогому.

И племя твое мечено, ступай своей дорогою.

И снова не ко времени на торжище вчерашнее…

Спроси, какого племени. А что продам, не спрашивай.

— Поверить ли, что Бог подаст

Поверить ли, что Бог подаст

И манна будет падать.

Я не прошу у Господа,

Мне ничего не надо.

Пускай Он проклянет меня,

Нет дела до Всевышнего.

Пока я не люблю себя,

За что любить мне ближнего.

Ведь я же не просил Его

Мне эту жизнь навязывать.

А потому Всесильному

Ничем я не обязан.

Другие пусть спасаются,

Клянут себя и нянчат.

Я не умею каяться

И не желаю клянчить.

Я не хулю и не хвалю

Железных божьих правил.

Я просто очень не люблю

Тех, кто другими правит.

Решает, у того отнять,

А этому подбросить,

И никогда мне не понять

Тех, кто у сильных просит.

Молитесь же, и Бог подаст,

И манна будет падать.

Не для меня, от Господа

Мне ничего не надо.

— Вниз тянет тело, вверх — душа.

Вниз тянет тело, вверх — душа.

Тела с годами все недужней.

Зато возвышеннее души,

Размах души и тела шаг.

Лишь для того, чтоб их скрепить,

Мы половину жизни тратим.