Алексей Апухтин - Великосветские стихотворения

На память мне пришел один куплет французской,

Импровизация княгини Чернопузской...

Графиня

Импровизация тогда лишь хороша,

Когда в ней есть и ум, и чувство, и душа.

Князь

А кстати, где ваш муж?

Графиня

Он в клубе.

Князь

Неужели?

(Целуя руку ей.)

И он оставил вас для этой мелкой цели?

(Становясь на колени.)

Он вас покинул, вас? Ваш муж, ей-богу, глуп!

ЯВЛЕНИЕ 5

Граф

(показываясь в дверях)

Я здесь, я слышал все, я не поехал в клуб!

Князь

(в сторону)

Некстати же я стал пред нею на колени!

Графиня

(в сторону)

Предвижу много я кровавых объяснений!

Граф

(язвительно)

Достойный ловелас! Извольте выйти вон!

Князь

(спокойно)

Мое почтенье, граф! Графине мой поклон!

(Изящно кланяется и уходит.)

ЯВЛЕНИЕ 6

Графиня и граф.

Граф

Ну что, довольны вы моей судьбой печальной?

По счастью, я для вас не изверг театральный:

Не стану проклинать, не стану убивать,

А просто вам скажу, что мне на вас плевать!

Не стану выставлять я ваших черных пятен,

И дым отечества мне сладок, и приятен,

Но прыгать я готов на сажень от земли,

Когда подумаю, кого вы предпочли...

Графиня

Подумайте ж и вы - скажу вас в оправданье,-

Какое женщине дается воспитанье?

С пеленок связана...

Граф

(подсказывая с иронией)

Не понята никем...

Графиня

(не понимая иронии)

Она доверчиво в мужчинах зрит эдем...

Граф

Довольно! Это я давно на память знаю

И "Сын Отечества" читать предпочитаю!

(Иронически кланяется и уходит.)

ЯВЛЕНИЕ 7

Графиня

(одна)

Как скучно быть одной...

(Уходит.)

ЯВЛЕНИЕ 8

Слуга

(входя на цыпочках)

Да, погляжу в окно.

Лизету милую к себе я жду давно...

Однако надо мне подумать в ожиданьи:

Какое женщине дается воспитанье?

Задумывается. Занавес медленно опускается. Картина.

1862

К ПОРТРЕТУ И.В. ВЕРНАДСКОГО

Приличней похвалы ему нельзя сказать:

Мать дочери велит статьи его читать.

1862

К ПОРТРЕТУ А.Н.СЕРОВА

О музыке судя лет сорок вкось и вкривь,

Над Ростиславом он отпраздновал победу.

Сначала выпустил Юдифь,

Потом - Рогнеду.

Из музыканта он вдруг педагогом стал,

Но в педагогии покрылся вечным срамом.

Плохое воспитанье дал

Он этим дамам:

Одна Владимира хотела уморить,

Другая пьяного прельстила Олоферна,

И обе так привыкли выть,

Что даже скверно.

24 августа 1869

ПЛАЧ ЮСТИНИАНА

Ночью вчера, задремав очень рано,

В грезах увидел я Юстиниана.

В мантии длинной, обшит соболями,

Так говорил он, сверкая очами:

"Русь дорогая, тебя ли я вижу?

Что с тобой? Ты не уступишь Парижу.

Есть учрежденья в тебе мировые,

Рельсы на Невском, суды окружные;

Чтоб не отстать от рутины заморской,

Есть в тебе даже надзор прокурорский,

То, что в других образованных странах.

Есть и присяжные... в длинных кафтанах.

В судьи ученых тебе и не надо,

Судьям в лаптях ты, родимая, рада.

Им уж не место в конторе питейной -

Судят и рядят весь мир на Литейной.

Вечно во всем виноваты дворяне,

Это присяжные знают заране:

Свистнуть начальнику в рожу полезно,

Это крестьянскому сердцу любезно.

"Вот молодец,- говорят они хором.-

Стоит ли думать над этаким вздором?"

Если ж нельзя похвалить его гласно,

"Он сумасшедший! - решат все согласно.-

Но ненадолго ума он лишился,

Треснул - и тотчас опять исцелился!"

Публика хлопает, и в наказанье

Шлют ее вон,- под конец заседанья.

Злы у вас судьи, но злей адвокаты;

Редко кто чешется: все демократы!

Как я любуюсь на все эти секты,

Я, написавший когда-то пандекты.

Как бы министры мои удивились,

Знавшие весь "corpus juris civilis",

Если б из дальней родной Византии

Ветер занес их на север России.

Там, в Византии, сравненный с Минервой,

Законодатель считался я первый;

Здесь же остаться мне первым уж трудно:

Здесь сочиняет законы Зарудный!"

Смолк император при имени этом,

Словно ужаленный острым ланцетом,

И, в подтвержденье великой печали,

Слезы из глаз его вдруг побежали.

Чтоб усыпить его силой целебной,

Дал я прочесть ему "Вестник Судебный",

Сам же прочел об урусовском деле,-

И, к удивленью, проснулся в постели.

Видно, недаром все это виденье!

Было ужасно мое пробужденье:

Солнце в глаза уж смеялось мне резко,

От мирового лежала повестка,

И осторожно, как некие воры,

В спальню входили ко мне кредиторы.

14 ноября 1869