Николай Асеев - Сборник стихотворений

на грубую муку в холсте.

А я из-за гор, из-за сосен,

пригнувшись,- прицелился в ночь,

и – слышишь ли?- эхо доносит

на нас свой повторный донос.

Ударь же звончей из-за лесу,

изведавши все западни,

чтоб снова рассвет тот белесый

окрасился в красные дни!

1922

Николай Асеев. Стихотворения и поэмы.

Библиотека поэта. Большая серия.

Ленинград: Советский писатель, 1967.

Совет ветвей, совет ветров,

совет весенних комиссаров

в земное черное нутро

ударил огненным кресалом.

Губами спеклыми поля

хлебнули яростной отравы,

завив в пружины тополя,

закучерявив в кольца травы.

И разом ринулась земля,

расправив пламенную гриву,

грозить, сиять и изумлять

не веривших такому взрыву.

И каждый ветреный посыл

за каждым новым взмахом грома

летел, ломал, срывал, косил -

что лед зальдил, что скрыла дрема.

И каждый падавший удар

был в эхе взвит неумолканном:

то – гор горячая руда

по глоткам хлынула вулканным.

И зазмеился шар земной

во тьме миров – зарей прорытой.

«Сквозь ночь – со мной,

сквозь мир – за мной!» -

был крик живой метеорита.

И это сталось на земле,

и это сделала страна та,

в которой древний разум лет

взмела гремящая граната.

Пускай не слышим, как летим,

но если сердце заплясало,-

совет весны неотвратим:

ударит красное кресало!

1922

Николай Асеев. Стихотворения и поэмы.

Библиотека поэта. Большая серия.

Ленинград: Советский писатель, 1967.

От Гр айворона до Звенигорода

эта песня была переигрывана.

В ней от доньего дня до поволжьина

крики «стронь-старина» в струны вложены.

Всё, что было твердынь приуральных,

все лежат, как скирды, пробуравлены.

Изломи стан, гора, хребет Яблоновый,

утекай, Ангара, от награбленного!

Ветер, жги, ветер, рви, ветер, мни-уминай,

разбирай семена, раздирай имена,

раскромсай, разбросай города в города,

вей, рей, пролетай, свою жизнь коротай!

1922

Николай Асеев. Стихотворения и поэмы.

Библиотека поэта. Большая серия.

Ленинград: Советский писатель, 1967.

1

Стынь,

Стужа,

Стынь,

Стужа,

стынь,

стынь,

стынь!

День -

ужас,

день -

ужас,

День,

день,

динь!

Это бубен шаманий,

или ветер о льдину лизнул?

Всё равно: он зовет, он заманивает

в бесконечную белизну.

А р р о э!

А р р р о э!

А р р р р о э!

В ушах – полозьев лисий визг,

глазам темно от синих искр,

упрям упряжек поиск -

летит собачий поезд!

А р р о э!

А р р р о э!

А р р р р о э!

А р р р р р о э!

2

На уклонах – нарты швыдче…

Лишь бичей привычный щелк.

Этих мест седой повытчик -

затрубил слезливо волк.

И среди пластов скрипучих,

где зрачки сжимает свет,

он – единственный попутчик,

он – ночей щемящий бред.

И он весь -

гремящая песнь

нестихающего отчаяния,

и над ним

полыхают дни

векового молчания!

«Я один на белом свете вою

зазвеневшей древле тетивою!»

– «И я, человек, ловец твой и недруг,

также горюю горючей тоскою

и бедствую в этих беззвучья недрах!»

Стынь,

Стужа,

Стынь,

Стужа,

стынь,

стынь,

стынь!

День -

ужас,

день -

ужас,

День,

день,

динь!

3

Но и здесь, среди криков города,

я дрожу твоей дрожью, волк,

и видна опененная морда

над раздольем Днепров и Волг.

Цепенеет земля от края

и полярным кроется льдом,

и трава замирает сырая

при твоем дыханье седом,

хладнокровьем грозящие зимы

завевают уста в метель…

Как избегнуть – промчаться мимо

вековых ледяных сетей?

Мы застыли

у лица зим.

Иней лют зал – лаз тюлений.

Заморожен -

нежу розу,

безоружен -

нежу роз зыбь,

околдован:

«На вот локон!»

Скован, схован

у висков он.

Эта песенка – синего Севера тень,

замирающий в сумраке перевертень,

но хотелось весне побороть в ней

безголосых зимы оборотней.

И, глядя на сияние Севера,

на дыхание мертвое света,

я опять в задышавшем напеве рад

раззвенеть, что еще не допето.

4

Глаза слепит от синих искр,

в ушах – полозьев зыбкий свист,

упрям упряжек поиск -

летит собачий поезд!..

Влеки, весна, меня, влеки

туда, где стынут гиляки,

где только тот в зимовья вхож,

кто в шерсти вывернутых кож,

где лед ломается, звеня,

где нет тебя и нет меня,

где всё прошло и стало