Николай Асеев - Сборник стихотворений

вперед,

вперед!

Легки следы

от зайцев

и

от лисиц:

ты с ними

состязайся -

несись,

несись!

Чтоб -

если ветер встречный

в лицо

задул,-

склонился ты

беспечно

на всем

ходу.

На всем

разгоне бега -

быстр

и хитер,-

схватив

охапку снега,

лицо

натер.

Чтоб крякали

сороки

от тех

отваг,

чтоб месяц

круторогий

скользил

в ветвях.

Чтоб в дальних

или ближних

глухих

краях -

везде мелькала,

лыжник,

нога

твоя.

Чтоб все,

на лыжи вставши

в тугой

черед,-

от младших

и до старших -

неслись

вперед!

1928

Николай Асеев. Стихотворения и поэмы.

Библиотека поэта. Большая серия.

Ленинград: Советский писатель, 1967.

Каждый раз,

как мы смотрели на воду,

небо призывало:

убежим!

И тянуло

в дальнюю Канаду,

за незнаемые

рубежи.

Мы хранили

в нашем честном детстве

облик смутный

вольных Аризон,

и качался -

головой индейца,

весь в павлиньих перьях -

горизонт.

Вот и мы

повыросли

и стали

для детей

страны иной,

призывающей

из дали,

синей,

романтической страной.

Каждый раз,

как взглянут они на воду

на своем

туманном берегу -

не мечты,

а явственную правду,

видеть правду -

к нам они бегут.

Дорогие леди

и милорды,

я хотел спросить вас

вот о чем:

«Так же ли

уверенны и тверды

ваши чувства,

разум

и зрачок?

Каждый раз,

как вы глядите на воду,

так же ль вы упорны,

как они?

Прегражденный путь

к олеонафту

так же ль

вас безудержно манит?

Если ж нет,-

то не грозите сталью:

для детей

страны иной

мы теперь

за синей далью

стали

романтической страной».

1928

Николай Асеев. Стихотворения и поэмы.

Библиотека поэта. Большая серия.

Ленинград: Советский писатель, 1967.

1

Мир

широк и велик

с пути полета,

но хвалит

каждый кулик

свое болото.

Пускай

и в земную треть

гнездо куличье,

хочу лететь -

осмотреть

земли величье.

Дыши шумней,

паровоз,-

зима седая.

Кружись,

лесов хоровод,

вниз оседая…

Как быстро

вдаль ни бежит

твой путь,- он робок;

глумясь,

встают рубежи

в крутых сугробах.

Раскинулась

широко

страна – Расея,

и в ней

таких дураков

не жнут, не сеют.

Сто дней

топочи конем -

не сдаст пространство.

Пора

говорить о нем

не так пристрастно.

Как медленный

сток ржи

в амбарный запах,-

замедленная

жизнь

обваливается на Запад.

2

Дорога была

навек

прочна, опрятна;

винтами

вилась наверх

и шла обратно.

Вся белая,

без теней,

ровна, как скатерть..,

И полз

мурашом по ней

мотор на скате.

Теперь,

воротясь назад,

она воочию

впивается

мне в глаза

и днем и ночью.

Чем сможет

чужая страна

нам сердце трогать?

Натянутая,

как струна,

звенит дорога.

Не узенькою

тропой -

от речки в рощу:

по этакой

и слепой

пройдет на ощупь.

С такой

к рулю привыкать;

здесь воз – помеха.

По этой

без грузовика

не стоит ехать!

На этой -

кого ни встреть,

не разоспится…

И люди

идут быстрей,

и чаще спицы.

3

Чем ближе

родные места,

тем реже люди:

«…Чем тише

наша езда,

тем дальше будем!»

Замшелая

мудрость лесов,

колтун распутиц…

Какое тебя

колесо

возьмет распутать?

И хватит ли

лет полста

твоей тощищи,

чтоб

гладью дорог-холстов

был грунт расчищен?

Товарищи

и творцы,

болото – шатко:

скорей

подвози торцы,

грани брусчатку.

Пусть там,

где вилась морошка

да голубица,

асфальтовая

дорожка

в тень углубится.

Пусть там,

где лишь филин ухал

во мгле трясины,

шуршит

хорошо и сухо

прокат резины.

Пусть каждому

станет дорог,

как голос близкий,

гудок

и знакомый шорох

сквозь пыль и брызги.

Чтоб нам бы

не тише ехать

вдаль, без задора -

пусть всюду звучит,

как эхо,

зов Автодора!

1928

Николай Асеев. Стихотворения и поэмы.

Библиотека поэта. Большая серия.

Ленинград: Советский писатель, 1967.

Сто довоенных

внушительных лет

стоял

Императорский университет.

Стоял,

положив угла во главу

умов просвещенье

Читать дальше