Генрих Гейне - Луккские воды

-- Могу себе представить это чудесное ощущение, господин Гиацинт! Но над кем же из ротшильдовской династии производили вы такую ампутацию? Не над великодушным ли британцем с Ломбард-стрит, учредившим ломбард для императоров и королей?

-- Разумеется, господин доктор, я имел в виду великого Ротшильда, великого Натана Ротшильда, Натана Мудрого, у которого бразильский император заложил свою алмазную корону. Но я имел честь познакомиться также и с бароном Соломоном Ротшильдом во Франкфурте, и если я не удостоился интимного знакомства с его ногами, то все же он ценил меня. Когда господин

263

маркиз сказал ему, что я был когда-то лотерейным маклером, барон ответил весьма остроумно: "Я ведь и сам в этом роде, я главный маклер ротшильдовской лотереи, и мой коллега, ей-ей, не должен обедать с прислугой, пусть он сядет за стол рядом со мной!" И вот -- пусть меня накажет бог, господин доктор, если я не сидел подле Соломона Ротшильда, и он обращался со мной совсем как с равным, совсем фамилионерно. Я был у него также на знаменитом детском балу, про который писали в газетах. Такой роскоши мне уж не видать в жизни! Ведь я был и в Гамбурге на одном балу, который обошелся в тысячу пятьсот марок восемь шиллингов, но это все равно, что куриный помет по сравнению с целой навозной кучей. Сколько я там видел золота, серебра и брильянтов! Сколько орденов и звезд! Орден Сокола, Золотого Руна, орден Льва, орден Орла, и даже на одном совсем маленьком ребенке, я вам говорю -на совсем маленьком ребенке, был орден Слона. Дети были прекрасно костюмированы, и играли в займы, и были одеты королями, с коронами на головах, а один большой мальчик был одет в точности старым Натаном Ротшильдом. Он очень хорошо справлялся с делом, держал руки в карманах брюк, звенел золотом, недовольно покачивался, когда кто-нибудь из маленьких королей просил взаймы, и только одного маленького, в белом мундире и красных штанах, ласково гладил по щекам и хвалил: "Ты моя радость, прелесть моя, роскошь моя, но пусть твой кузен Михель отстанет от меня, я ничего не дам взаймы этому дураку, который тратит в день больше людей, чем ему отпущено на целый год; из-за него еще произойдет на земле несчастье, и дело мое пострадает". Пусть накажет меня господь, мальчик великолепно справлялся с ролью, особенно когда поддерживал толстого ребенка, укутанного в белый атлас с настоящими серебряными лилиями, и время от времени говорил ему: "Ну-ну, ты, ты, веди себя хорошо, живи честным трудом, позаботься, чтобы тебя опять не выгнали, а то я потеряю свои деньги!" Уверяю вас, господин доктор, слушать этого мальчика было одно удовольствие, да и другие дети -- все были очень милые дети, справлялись с делом прекрасно, пока не принесли пирог; тут они начали спорить из-за лучшего куска, срывать друг с друга короны, кричать и плакать, а некоторые даже...

264

ГЛАВА IX

Нет ничего скучнее на этом свете, чем читать описание итальянского путешествия -- разве только описывать такое путешествие, и автор может сделать свой труд до некоторой степени сносным, если будет как можно меньше говорить о самой Италии. Хотя и я в полной мере воспользовался этой уловкой, но не могу обещать тебе, любезный читатель, что в последующих главах будет много интересного. Если ты начнешь томиться, читая скучную историю, которая окажется там, то утешься тем, что мне пришлось даже написать эту историю. Советую тебе время от времени пропускать несколько страниц, и ты скорее дойдешь до конца книги -- ах, если бы и я мог поступить так! Не думай только, что я шучу, Если уж высказывать свое искреннее мнение об этой книге, то советую тебе закрыть ее теперь же и вовсе не читать дальше. В другой раз я напишу тебе кое-что получше, и если в следующей книге, в "Городе Лукке", мы снова встретимся с Матильдой и Франческой, то их милые образы больше привлекут и позабавят тебя, чем, в настоящей главе и в последующих.

Слава богу, под моим окном весело заиграла шарманка ! Моей хмурой голове необходимо было такое развлечение, -- тем более что мне предстоит описать визит к его превосходительству маркизу Кристофоро ди Гумпелино. Я поведаю эту трогательную повесть совершенно точно, дословно верно, во всей ее неопрятнейшей чистоте.

Было уже поздно, когда я достиг квартиры маркиза. Когда я вошел в комнату, Гиацинт стоял один и чистил золотые шпоры своего барина, который, как я заметил сквозь полуоткрытые двери его спальни, лежал распростертый перед мадонною и большим распятием.