Гай Валерий Катулл - Album Romanum - коллекция переводов

Как прекрасен вечер в сумраке закатов,
Как бездонно небо, как сильна любовь!
Над тобой склоняясь, ангел ароматов,
Я вдыхал, казалось, с ними твою кровь.
Как прозрачен вечер в сумраке закатов.

Я искал во мраке твой спокойный взгляд,
Два зрачка огромных в темноте кромешной,
Пил твое дыханье! О восторг! О яд!
Обнимал колени с нежностью безгрешной,
Я искал во мраке твой спокойный взгляд.

Я легко сумел бы воскресить былое,
Каждый миг счастливый воссоздать бы мог,
Идол незабвенный, существо родное,
Я провел бы вечность вновь у твоих ног,
Я легко сумел бы воскресить былое.

Только если время мчится все быстрей,
Возвратит ли бездна то, что поглотила,
Возродится ль снова из глубин морей
Утренней зарею ясное светило,
Даже если время мчится все быстрей?

Ангел, славящий жизнь, вам знакомы страданья?
Скорбь, отчаянье, страх, если, стиснув виски,
Проклинаешь весь мир от бессильной тоски?
А гримасы стыда, а ночные рыданья?
Ангел, славящий жизнь, вам знакомы страданья?

Ангел братской любви, вы взывали к отмщенью?
Если, сжав кулаки от жестоких обид,
Человек небесам равнодушным грозит,
Отвергая того, кто призвал к всепрощенью?
Ангел братской любви, вы взывали к отмщенью?

Ангел добрых надежд, вы бывали в больницах,
Где свирепствует смерть? Вас бросало в озноб
От испуга, когда света жадного сноп
Восковой желтизной застывает на лицах?
Ангел добрых надежд, вы бывали в больницах?

Ангел вечной весны, вас пугали морщины?
Если старость пришлет эту черную весть,
Вам достанет ли сил, чтоб однажды прочесть
В ненаглядных глазах состраданье мужчины?
Ангел вечной весны, вас пугали морщины?

Ангел всех совершенств, целомудренный гений,
Царь Давид захотел, прежде чем умереть,
Рядом с телом твоим свои мощи согреть,
Я же, грешный, прошу только кротких молений!
Ангел, славящий жизнь, да святится твой гений!

Тебе мой гордый стих! Коль с именем моим
К брегам иных эпох, к благословенным склонам
Он счастливо дойдет, гонимый Аквилоном,
На белых парусах, как чудный серафим!

Потомкам о тебе напомнит мерный ритм,
Унылый, как тамтам. Ты, жившая когда-то,
В читательских умах останешься распята,
Повиснув на цепях моих волшебных рифм.

Проклятая, пойми, что в этом мире пошлом
Никто и никогда, ни в будущем, ни в прошлом
Тебя бы не вознес над смертною толпой!

Бронзоволикий бог, немое изваянье,
Сей мир поправшее бесплотною стопой,
В агатах глаз твоих победное сиянье!

О, что нам ей сказать, душа моя, сегодня,
Найдешь ли ты теперь высокие слова
Для той, на чьем челе печать лежит господня,
Для той, что дарит свет, которым ты жива?

Мы скажем: «Пред тобой все сущее греховно,
Святая, помолись когда-нибудь за нас,
Ты пахнешь ангелом и плоть твоя духовна,
Мы славим чудный свет твоих пречистых глаз!»

На улице, в толпе, где гам и мельтешенье,
Взывает к страждущим, что жаждут утешенья,
Твой Призрак, сотканный из ясного огня:

«Вселенная любви воистину бездонна!
Любите же добро! Послушайте меня!»
О ангел ласковый, о муза, о Мадонна!

Померк алтарь небес, и в час богослуженья
Торжественно зажглись кадильницы-цветы,
Сквозь звуки аромат плывет из темноты,
Меланхоличный вальс и томное круженье.

Торжественно зажглись тяжелые цветы,
И скрипки нежный стон дрожит в изнеможенье,
Меланхоличный вальс и томное круженье,
Как много в небесах печальной доброты.

И скрипки нежный стон дрожит в изнеможенье,
А в робком сердце страх бездонной пустоты,
Как много в небесах печальной доброты,
Где тонет хладный диск в кровавом изверженье.

А в робком сердце страх бездонной пустоты,
Былого алый свет собрал все отраженья,
Где тонет хладный диск в кровавом изверженье:
Во мне блестит фиал, где спят твои мечты.

О сестра, давай
Умчимся в тот край,
Где бесконечно блаженство,
Край волшебных грез,
Где не будет слез,
Где все, как ты, совершенство!
Солнца влажный блеск
И каналов плеск,
И черный плен глаз коварных
Оплели мой ум
Обаяньем дум,
Таинственных и лучезарных!