Владимир Васильев: Стихотворения

А лишь во взлетах и паденьях.

Жизнь измеряется любовью.

Ничтожна в ней иная мера.

Жизнь измеряется Тобою,

Моя Любовь, Надежда, Вера…

1992 г.

Ах, эти клавиши-ступени!

Как их легко пересчитать…

В них Вечной Музыки теченье,

Чувств волшебство и дел тщета.

Когда ступени попирая,

Мы покоряем этажи,

Сонаты клавиши играют,

Творя нетленный смысл жить.

Но шаг за шагом,

Звук за звуком

Мы достигаем рубежа,

Где иссякает звуков мука,

И больше некуда бежать.

Нет больше коавиш и ступеней -

Лишь света тонкая струна,

И меж Покоем и Движеньем

Всезнанья мощная стена.

И волен ты струны коснуться,

Но медлишь, зная наперед,

Что звуки мукой донесутся

До тех, кто за стеною ждет…

1996 г.

Нежно-ласковый покой гладит волосы рукой…

Нежно-ласковый покой разливается рекой…

Звезды дремлют в мягкой мгле,

Тишина на всей Земле.

И листва не шелестит,

А на ветках сладко спит,

И усталый ветерок

С нею рядышком прилег.

Тихий мир в глубокий сон,

Словно в море погружен.

Тихо-тихо тишина

Охраняет сладость сна.

Погружаюсь в нежный сон,

Сладкий сон, спокойный сон.

Замирают все движенья,

Исчезает напряженье…

Я расслаблен и спокоен -

Шевельнуть нет сил рукою,

Шевельнуть нет сил ногою -

Я лежу не шевелюсь…

В сон, как в море, погружусь…

Погружаюсь… Погружаюсь…

Облаков рукой касаюсь.

В колыбели теплых волн

Сплю, до края снами полн.

Мне светло и безмятежно,

И покоя гладь безбрежна,

И спокойна глубина

Освежающего сна.

Нежно-ласковый покой гладит волосы рукой…

Нежно-ласковый покой разливается рекой…

Сплю… давно и сладко сплю,

Сладость сна не тороплю.

Длится-льется крепкий сон,

Как покой со всех сторон…

1988 г.

Гей! Переводчики жизни в стихи,

Слышу – на ниве бесхлебной заело…

К песенкам нашим народы глухи,

Дух им ласкает не слово, а дело.

Трудно без хлеба… Спокойней без рифм,

Аллитераций и вечных вопросов.

Мы на челе несмываемый гриф:

"Лишние люди" коронами носим.

Плотно подернуты наши миры

Горькою грустью осеннего дыма.

Выйдем один за другим из Игры,

Прежней привычкой с народом едины.

И будет давить изнутри Тишина,

Пока не протиснется сдавленным хрипом:

Поэзия кратким векам не жена -

Душа, что в бессмертье болит неусыпно…

1994 г.

Прощай, мой Пепел

Прости, прощай.

Попасть ты должен

В кошачий рай

Где много мяса и молока

И где волшебна судьбы рука.

Ты станешь сильным большим котом…

Быть может, встретимся мы потом…

1994 г.

Чтоб под давленьем круглых дат

О пустоту не уколоться -

О, друг, приди в наш мир поржать,

Испив из нашего колодца.

Пусть звонкий стук твоих копыт,

Как град, о стекла быта бьется!

Мы будем вместе петь и пить,

Любить, надеяться, бороться!

Бежали крысы с корабля,

В борделе музыка играла,

Команда в шлюпки со стола

Объедки жирные таскала.

Давным-давно уже в причал

Уткнулась древняя калоша,

А пассажиры "Жрать!" – кричат,

Воздев к дверям ладони ложек.

И ждут, когда Официант

Меню изыскано им явит,

Не ведая. Что их Атлант

С "пером" в боку лежит в канаве.

Утек Великий Океан,

Как сквозь дуршлаг, в иные дали.

Давно вверх дном стоит стакан

И на подушечке медали.

Со дна скелеты кораблей

Раззявили худые ребра.

А сколько полнокровных дней

Переварила их утроба!

В них были штили и шторма,

Молчанье дум и стоны страсти…

Казалось, что корабль – тюрьма,

Что ложен курс и ветхи снасти…

Мы были правы, может быть -

Не тот корабль, не та команда…

Но -эти ребра и горбы -

Печальных динозавров стадо…

Забыли море и круиз:

Земные сны – земные были,

Но молится душа: – Приснись!

Дымок над сопкой, мостик, крылья…

13.06.94 г.

Я шел к началу летоисчистленья.

Надежда мне прокладывала путь.

Отчаянье хлестало ветром в грудь -

И это было Вечное движенье.

Земля и Небо… Чье в них отраженье?

Чья в них столь разно отразилась суть?

Хотел бы я в глаза Ему взглянуть!

Но горизонт – иллюзия сближенья…

Зажат меж двух сферических зеркал,

Усмешки горькой вижу я оскал,

Сам в отраженьях множась и мельчая.

Вперед и вверх! Взывает Оптимист.