Фрида Каплан - Поколение пустыни. Москва — Вильно — Тель-Авив — Иерусалим

Здесь никто почти не пел соло, как мои тетушки в Москве, но зато мы все при каждом удобном случае пели хором. Народные песни — русские, еврейские, малороссийские. Пели на пригорочке вечером, на большом камне, на котором можно было поместить в кучу человек пятнадцать, пели по дорогам, по лугам и полям, на лодке и на берегу реки, в плохую погоду у печки и на балконе, за чайным столом и в маленьком зальце под аккомпанемент рояли.

«Вот мчится тройка удалая», «Стенька Разин», «Волга», «Вниз по матушке, по Волге», «Днепр широкий», арии из «Наталки-Полтавки», Интернационал, Марсельезу, арии и хоровые партии из всех опер и опереток и снова «Припечек», «Элимелех», даже « змирот ». Не ленились штудировать и раз, и два песню — в один, два, три голоса, делали спевки и снисходительно посмеивались над теми, у кого не было слуха или голос был недостаточно гибкий для обработки. Никто не обижался, если ему советовали «заткнуться». А под конец говорили: «Талантлив еврейский народ — в один вечер столько хорошей музыки перепортил». Настроение было неизменно веселое и добродушное. Иногда приезжали из столицы поклонники девиц — эти самые поэты и композиторы и писатели, но тогда еще все они были молоды и не достигли вершин своей славы, и их принимали, как и прочих гостей, студентов и гимназистов, просто и радушно. Они декламировали стихи, читали отрывки из рассказов, играли свои произведения на рояли или на скрипке и уезжали — большею частью с разбитыми сердцами или, вернее, — разбив несколько сердец сразу.

Дом был небогатый, но в нем был деревенский уют. Мебель стояла в белых чехлах, и чехлы снимались только в самых торжественных случаях. Трюмо были маленькие и скромные, картины — более еврейские, чем во всех наших городских домах: портрет Моисея, нарисованный мелким шрифтом Пятикнижия (прочесть можно было только через лупу), старинная карта Иерусалима, на которой был и Храм, и дворец Соломона, и проч. Под стеклянными колпачками на столиках стояли восковые цветы и фрукты, стеклянные рыбки, вправленные в какие-то шары молочного цвета; были скворечники, сделанные из сосновых шишек и еловых иголок, и маленькие чучела птичек. Даже неизменные оленьи рога на стенах и какие-то реликвии охоты. Кто охотился в старые времена, мы не знали. В одной из проходных комнат, соединенных лесенками (дом не раз достраивался и перестраивался и расширялся в прежние годы), была домашняя библиотека: один шкаф со « сфорим », еврейскими религиозными книгами, второй шкаф, по которому можно было рассказать историю этого дома. Сама муме Дворча кроме «Цену у-Рену» [74] «Цену у-Рену» (« Цэна у-рэна », иврит — « Встаньте и смотрите »), — выполненное в XVII в. Яаковом бен Ицхаком Ашкенази из Янова переложение на идиш (с добавлением комментариев и преданий) Торы и пяти библейских книг, называемых «свитками», а также сказаний о разрушении Храма. Традиционное и основное чтение еврейских женщин. См. издание на русск. яз.: Цэна у-Рэна, в 3 тт. М. — Иерусалим: Мосты культуры — Гешарим, 2012–2014. ничего не читала; ее девицы дочки меняли книги в городской библиотеке или одалживали у студентов-гостей.

А в этом шкафу скопились остатки библиотеки какого-то дядюшки, который был « маскил » [75] Маскил ( иврит , идиш ) — адепт еврейского Просвещения, называемого Гаскала; еврей, который наряду с культурой религиозной традиции интересуется также наукой и светской культурой. : были здесь разрозненные тома еврейских [76] То есть на идише. и древнееврейских книг, Смоленскин, Михал Лебенсон, разрозненные журналы — №№ «Гамелиц», «Гашахар», «Восход» [77] Перец Смоленскин (1842, Монастырщина Могилевской губ. — 1885, Меран, Австро-Венгрия), ивритский писатель-просветитель и публицист; издавал в Вене для российских евреев литературно-общественный журнал «Ѓа-Шахар», пропагандист национальной идеи в еврействе. Миха Йосеф Лебенсон, акроним Михаль (1828, Вильна — 1852, там же), популярный во второй половине XIX в. ивритский поэт, предтеча романтизма в поэзии на иврите. «Ѓа-Мелиц» — ивритская газета ассимиляторско-просветительского толка, издававшаяся в Одессе с 1860 г. Александром Цедербаумом (1816, Замостье, Люблинская губерния, ныне Польша, — 1893, Петербург), кстати, дедом меньшевика Юлия Мартова; с 1871 г. журнал выходил в Петербурге, а в Одессе печаталось его приложение на идише «Кол мевассер». «Восход» — еврейский ежемесячник на русском языке, выходил в Петербурге в 1881–1906 гг. Первый издатель-редактор Адольф Ефимович Ландау (1842, Россиены, Ковенская губерния — 1902, Берлин; похоронен в Петербурге) ставил целью распространение просвещения среди евреев. , также «Нива» с приложением почти всех русских классиков, зеленые книги библиотеки «Знание», Степняк [78] Сергей Михайлович Кравчинский (псевд. С. Степняк; 1851–1895), писатель, революционер-народник, в 1878 г. в Петербурге совершил покушение на шефа жандармов Н. В. Мезенцова. , Чернышевский, «Овод» Войнич и «Эмма» Швейцера [79] Жан-Батист фон Швейцер (1833–1875) издавал в Берлине газету «Социал-демократ»; его роман «Эмма» в 70-х гг. XIX в. в России был запрещен цензурой и считался «недозволенной книгой», наряду со статьями Писарева и романом Чернышевского «Что делать?» (см. В. И. Чуйко. Автобиография (Иркутск, 1926). 2006 «Biografija.ru»). В 1906 г. появился в новом русском переводе. . Был тут и домашний учебник скорой помощи, поваренная книга Молоховец [80] Елена Ивановна Молоховец (в дев. Бурман; 1831–1918), автор самой популярной до революции поваренной книги «Подарок молодой хозяйке». , несколько зачитанных французских романов и даже «сонник», как в романе «Евгений Онегин» Пушкина.