Роберт Фрост - Неизбранная дорога

Для этого нужна луна. Точней,
Морозящие чары полнолунья.
Ведь если солнце - главный чародей,
То и луна, конечно же, колдунья.
(И, кстати, заклинательница змей!)
В седьмом часу, когда она всходила,
Загадочно мерцая и блестя,
На склоне суета еще царила.
Но поглядел я три часа спустя:
Вся масса змеек на бегу застыла
В причудливом оцепененье поз,
Повисла перепутанным каскадом.
Луна сквозь ветви голые берез
Их обвораживала цепким взглядом.
Куда девалась быстрота и прыть!
Теперь они во власти чародейки.
Всю ночь она их будет сторожить -
На каждом кончике луча по змейке.
...Вот если бы и мне так ворожить!

Ствол, рухнувший под натиском метели
На просеку, не то чтобы всерьез
Хотел нам преградить дорогу к цели,
Но лишь по-своему задать вопрос:

Куда вы так спешите спозаранок?
Ему, должно быть, нравится игра:
Заставить нас в сугроб сойти из санок,
Гадая, как тут быть без топора.

А впрочем, знает он: помехи тщетны,
Мы не свернем - хотя бы нам пришлось,
Чтоб замысел осуществить заветный,
Руками ухватить земную ось

И, развернувшись, устремить планету
Вперед, к еще неведомому свету.

Весною поваливший снегопад
Затею начал явно невпопад:
Согревшаяся почва поначалу
Лечь пеленою снегу не давала:
Чуть разрастется снежное пятно,
Посмотришь - вмиг растаяло оно,
И лишь в ночи земля мало-помалу
Под рыхлое укрылась покрывало.
Трава и сад признали белый цвет,
Дорога же упорствовала: нет.
С утра могли бы травы и побеги,
Как о надгробье, говорить о снеге,
А ветви сада были через край
Отягчены, как будто урожай
Склонил их долу силой неизбежной -
Но урожай морозный, зимний, снежный.
Дорога же чернела белым днем,
Теплом шагов питаясь, как огнем.

В наш край весною множество певцов
Слетается, летя со всех концов;
Остаться здесь, у нас, в конце концов
Решится мало кто: одни к Гудзону
продолжат путь, а те под перезвоны
на юг вернутся - таковы законы
малиновок, дроздов, скворцов, синиц...
Но поздний снег нарушил планы птиц.
Среди снежинок не летится птице,
На белом поле боязно садиться,
И лишь дорога, лишь она одна
Их не пугает - благо, что черна.
Ненастьем порожденная тревога
Сдружила всех, и стаи на дорогу
Слетелись разом, и по ней потек
Поющих птиц щебечущий поток.
Я шел вперед. Они передо мною
Спеша, теснились пестрою толпою
И звонко щебетали по пути,
В сторонку опасаясь отойти.
Но кое-кто в отчаянном запале
Взлететь решился; лучше б не взлетали!
Как будто оказавшись в тесном зале,
Едва крылами сделав взмах-другой,
Они садились вновь передо мной.
О это стадо, сжатое в загоне!
Кто б объяснил им: надо от погони
Не убегать, а путь избрать иной -
Спасаться у погони за спиной!
Послушное испуганное стадо...

И все-таки - спасибо снегопаду!
Ни кто иной, как он, сумел собрать
Всю певчую щебечущую рать,
И - пусть в тоске, в отчаянье, в печали -
Но песни жизни все-таки звучали!

В лесу прогалы лужами блестят,
А рядышком подснежники дрожат,
У тех и этих век измерен днями:
Цветы сойдут, и блестки талых вод
До капли будут выпиты корнями,
Что возведут темно-зеленый свод.
В набухших почках зреет темень крон,
Неумолим круговорот времен,
Круг замкнут, но покой ему неведом,
Поэтому пускай помедлит лес
Над мокрым стебельком и светлым следом
От снега, что вчера растаял здесь.

Я месяц примеряю к небесам
Над крышею и серебристым вязом,
Как ты, наверно, к темным волосам
Заколку примеряла бы с алмазом.
Я примеряю месяц молодой
То просто так, то в паре со звездой.

Как славно ясный месяц примерять,
Бродить, глядеть и тешиться игрою,
Над рощей укреплять и вновь снимать,
И приносить к ночной воде с собою,
И в пруд бросать, чтоб месяц плыл, качаясь,
И чудеса на свете не кончались.

У звезд, что так ясны и высоки,
Есть на земле живые двойники -
Садовые ночные светляки.
Но как бы ни прилежен свет их был,
Да краток век и маловато сил,
Чтоб вторить блеску вечному светил.