Александр Тиняков (Одинокий) - Стихотворения

Предки моей матери происходили из мещан г. Орла. Дед с материнской стороны — Лука Федорович Позднеев (+ 1895 г.) также был человеком выдающимся. Не получив никакого образования, он играл видную общественную роль в городе, в 1881 г. был в числе депутатов, поздравлявших императора Александра III с восшествием на престол, принимал у себя на дому архиереев и губернаторов. С семейными он также обращался деспотически. Его старший сын отравился, потому что дед мой не позволил ему жениться на любимой девушке. Хотя этого моего деда я не люблю, но в данном случае считаю его правым, а к памяти моего дяди-самоубийцы отношусь с величайшим отвращением, хотя я и никогда не видал его, т.к. в год его самоубийства мне не было еще года от роду.

Отец мой — Иван Максимович (+ 1921 г.) унаследовал от деда его коммерческие способности и до значительной степени его властный, крутой характер. Но дедовской силы в нем все же не было. Надо, впрочем, сознаться, что и внутренние жизненные условия, выпавшие на его долю, оказались значительно тяжелее, чем те, среди которых жил дед.

Дед был женат на крестьянке из родного села; она нарожала ему здоровых, грубоватых ребят и до глубокой старости (+1906 г.) хлопотала по хозяйству, следила за каждой тряпкой и щепкой, за каждым куриным яйцом и грошом.

Отец же мой женился на горожанке, взятой из семьи состоятельной и на вид почтенной, но уже тронутой вырождением. Выше я упоминал о том, что старший брат моей матери проявил свою гнилую натуру, покончив жизнь самоубийством из-за любовного вздора.

Мать моя — Мария Лукинична (+ 1919 г.) также не была психически здоровой женщиной. Ей бы надо было уйти в монастырь, сидеть за пяльцами, вышивать алые розы на белом шелку, мечтать и молиться. Там бы она была обезврежена. Но ее выдали замуж за грубого, земного, напористого человека, соединили огонь и лед, и — в результате — еще одна патриархальная русская семья оказалась подточенной изнутри.

Я до сих пор ненавижу мою мать, хотя я знаю, что никто в жизни не любил меня так глубоко, так мучительно и беззаветно, как любила меня она. Но я знаю также, что если бы мой отец женился на здоровой деревенской девке, я не был бы литератором-неудачником, издыхающим от голода и еще больше от всевозможных унижений, а заведовал бы теперь где-нибудь Откомхозом, и была бы у меня смачная, мясистая баба, крепыши-ребята, а в кармане хрустели б червонцы и позвякивали полтинники…

Было бы долго рассказывать здесь о моих семейных отношениях, о моей борьбе с отцом, закончившейся только с его смертью, о моих детских и юношеских впечатлениях. Это – тема для целого романа, и, если б я выбился когда-нибудь из невероятной нищеты, я написал бы его.

Сейчас же перейду к изложению моей литературной жизни.

Писать прозой я начал еще до поступления в гимназию; на 15-м году жизни написал первые стихи, а на 17-м напечатал первую мою вещь в «Орловском Вестнике» (14-го сентября 1903 г. стих<���отворение> в прозе «Последняя песня» за подписью — Одинокий).

Еще до этого я добровольно покинул Орловскую гимназию и завязал письменные сношения с издателем «Грифа» С.А.Соколовым. В альманахе «Гриф» 1904 г. были напечатаны две мои вещи, написанные прозою.

В декабре 1903 г. я был в Москве, где познакомился с А.Серафимовичем, Леонидом Андреевым и В.Я.Брюсовым. Знакомство с первыми двумя мне не дало почти ничего, но зато Брюсов на долгое время стал моим литературным учителем и предметом моего поклонения.

С 1903 по 1912 г. я проводил часть времени в Москве и Орле, часть в имении своего отца или в имении дяди Михаила Максимовича (+1917 г.) (когда отношения с отцом особенно обострялись и он переставал высылать мне деньги). Стихи мои изредка печатались в «Весах», «Золотом Руне», «Перевале» и нек<���оторых> других изданиях.

В 1912 г. в Москве в изд. «Гриф» вышел в свет первый сборник моих стихов «Navis Nigra», и тогда же я переехал на житье в Петербург.

Писатели старшего поколения отозвались о моей книге очень одобрительно. К.Д.Бальмонт посвятил ей целый фельетон в «Утре России» (24 авг<���уста> 1913 г.), под названием «Молодой талант». Очень сочувственно отозвался о моих стихах и Иер<���оним> Иер<���онимович> Ясинский (М.Чуносов) в «Новом Слове» (1912 г., № 12). Зато сверстники мои меня не пощадили: С.Городецкий лягнул меня в «Речи» (1912 г., 5 ноября), Н.Гумилев — в «Аполлоне» (1912 г., № 10). Но даже и эти хулители отметили мою талантливость. Гумилев начал свою рецензию словами: «Хорошие стихи таkантливого Александра Тинякова», а Городецкий называл меня даже «отменно талантливым» и писал, что «ни одного моего стихотворения нельзя назвать бездарным». Единственный, кто выругал меня безусловно, это — бездарный и завистливый московский стихотворец Н.Мешков (журн. «Путь», 1913 г., № 1), Брюсов совсем промолчал, хотя при свидании со мной в Петербурге в ноябре 1912 г. обещал дать отзыв в печати…